Древняя старуха-служанка, чье дальнейшее старение и неизбежный молекулярный распад остановил Верховный Пайкид несколько сот лет назад, объяснила Снежане, что визит Хозяина был не случаен – свадьбы осталось ждать не особенно долго. И будет приурочена свадьба к ближайшему Празднику, когда сотни тысяч людей будут похищены с Земли в качестве пайкидских доноров через открывшееся Кармическое Окно. Это будет уже четвертая и последняя Праздничная Ночь Кочевого Конгломерата на беззащитной, вкусной и питательной Земле перед их отправлением в совсем иную Вечность. Может быть, они бы и остались здесь еще на много лет, но как поняла Снежана из регулярно навязываемых ей телепатических бесед-откровений Рагомаста, за плечами Пайкидов выстроилась целая очередь из других, не менее могущественных, чем сами Пайкиды, ойкумен-хищников, вынырнувших из бесконечно далеких Бездн, привлеченные аппетитным запахом горячей солоноватой человеческой крови, безответственно просочившимся сквозь образовавшуюся трещину в защитной кармической прослойке капсулы Земного Мира.

Следующими, как сообщил Рагомаст, стоят некие Субирайты, но донорский код им передадут Пайкиды лишь после своего насыщения. И если это произойдет, земному сообществу останется существовать совсем-совсем недолго. Но Рагомаст не договаривал своей будущей жене нечто многозначительное, какую-то очень важную информацию – она это остро чувствовала, и поэтому ощущала насущную потребность знать все то, чего не договаривал Рагомаст. Но, вместе с тем, она была почему-то уверена, что Хозяин «Золотого Шершня» нуждается в ней больше, чем она в нем, и рано или поздно поведает ей нужную информацию во всем объеме.

До начала четвертой Праздничной Ночи оставалось чуть менее полугода по земному хроноисчислению, и в ту ночь, когда Снежана увидела при помощи анимаскопа пьяного Славу Богатурова, в ее хорошенькой головке зародился более или менее четкий план возможного спасения…

Андрея Витальевича Шлодгауэра переизбрали на очередной срок (Иван Карпович Тарасов так и не сумевший победить своего недуга, был с почетом отправлен на пенсию – соответствующая торжественная процедура прошла прямо в банкетном зале той самой психиатрической клиники, в которой бедняга-мэр столь долго, упорно и мучительно боролся за обретение разума), но с условием, чтобы он более или менее юридически оправданным способом сменил фамилию на не такой режущий слух городского общественного мнения славянский либо хотя бы псевдославянский вариант. Официально фамилию он сменил примерно в те же календарные сроки, когда Кулибашево переименовали в Рабаул.

Андрей Витальевич взял девичью фамилию жены, и фамилия мэра Рабаула стала теперь не Шлодгауэр, а – Одинцов. И мэр Одинцов жестоко ругался с руководством инициативной группы по переименованию города, вполне аргументировано мотивируя полной идентичностью нового названия города с названием крупнейшей военно-морской и военно-воздушной базой милитаристической Японии на севере Новой Гвинеи в годы второй мировой войны.

«А вот кто такой маршал авиации Рабаулов, герой вьетнамской (!) войны, якобы, родившийся и незаметно выросший в Кулибашево, я, товарищи инициаторы – не знаю!! По-моему, это – политически вредный, непродуманный и во всех отношениях крайне неэтичный шаг!», – такими словами Андрей Витальевич выразил свое отношение к акции грубого, насильственного, совсем неадекватного переименования родного города. Только-только, казалось бы, сгладились страшные ощущения, долго не заживавшими рубцами, покрывавшими чувствительную душу мэра после полетов в ночном небе Кулибашево тех жутких чудовищ – Черных Шалей, вылетевших прямиком из Ада, как вновь над городом начали собираться грозные призраки грядущих бедствий, и первым из них явилось злосчастное переименование городского названия.