Евгения Евгеньевна уже сделала обход по отделениям, вернулась к себе в кабинет. Она успокоилась, выпустив пар.

Рим Николаевич аккуратно постучался.

– Кто там ломится? Открыто настежь!

Предложение недвусмысленное – Рим вошёл в кабинет.

– А! Это ты? Мученик науки! Что скажешь?

– Евгения Евгеньевна, я.

– Что, ты? – резко перебила она.

– Я пришёл, чтобы…

– Вешать мне на уши лапшу! – закончила фразу начальница больницы. – Знаешь что, Рим Кондратьевич? Разворачивайся-ка на сто восемьдесят градусов и иди заниматься лечебной работой!

– Я, собственно, Евгения Евгеньевна, по поводу лечебной работы, хотелось бы узнать ваше мнение, получить ваш совет.

– Об чём ты? – насторожилась Дулина.

– У вас большой опыт.

– Да!

– … в работе с симулянтами.

– Да!

– … вот, я бы хотел получить вашу консультацию.

– Получай! – милостиво согласилась лечпроф.

– Можно ли, по результатам тестирования, выявить симуляцию?

– Какие тесты использовал?

– Вербальные, – ответил Рим первое, попавшееся в голову. Тема для разговора выбрана спонтанно, пришлось ориентироваться по ходу разговора.

– Чушь! Ты, вообще, серьёзно? Или опять вешаешь лапшу?

– Метод ассоциативных рядов.

– Да что за муть ты городишь? Это же любой симулянт, если имеет башку на плечах, станет отвечать неправильно! Ты ему – сапог, он тебе – голова!

– Я хотел бы узнать ваше мнение, Евгения Евгеньевна, а что если идти от обратного? То есть, считать тест положительным именно тогда, когда симулянт нарочно разрушает стройность системы?

– Чепуха! Любой специалист-эксперт тотчас заподозрит разорванность мышления испытуемого, – это ничего не даст, кроме подозрения на эндогенный процесс! В результате у тебя симулянт станет шизофреником!

– Как же быть? – Рим в мнимой растерянности развёл руками.

– Соображать надо! – назидательно сказала Дулина. – Психиатр, это дорогой мой, Рим Апполонович, не простой врач! Не только тело он лечит, но душу! А душа не представляет собой простое сборище интеллекта и характера! Это тебе не простуда какая. Сунул градусник, и диагноз готов! У человека может быть множество причин, побуждающих к симуляции.

Рим уставился на иссушенную от непреходящей злобы на весь мир, женщину в белоснежном халате. Неожиданно для себя он стал улавливать смысл в её словах. А Евгения Евгеньевна продолжала:

– Есть и такие личности, что считают психическое заболевание романтичной аурой, отличающей индивида от простых смертных. Они почему-то полагают, что признание их психбольными даст им неизведанное, недоступное другим, понимание мира. Вот из таких, чаще всего, появляются наркоманы! Иначе не ясно, зачем человеку преодолевать дополнительный барьер страха перед уколом? А посему, Рим, следует внимательнее относиться к симулянтам и распознавать причину их притворства!

– Я думаю, что конечно, симулянтов не стоит лечить по общепринятой методике, – осторожно вставил словечко Любимов.

– Послушай! – Дулина прижала костлявую ладонь к своей груди. – Мне вовсе неинтересно, об чём таком ты подумал! Ведь я тебя наскрозь вижу, опять за своё?

– Евгения Евгеньевна, я только хотел у вас проконсультироваться по поводу методик распознавания и доказательств симуляции.

– Ты окончил институт? – неожиданно задала вопрос Дулина.

– Да, но ведь у вас – опыт.

– Ещё раз спрашиваю: закончил?

– Да.

– А чему учат в медицинском?

– Теории, – тотчас нашёлся Рим.

– Ри-им, – протянула Евгения Евгеньевна, уверенно пробарабанив дробь по столу своими тонкими и длинными пальцами. – Вот был бы ты моим сыном, ей Богу, сдёрнула бы с тебя штаны, да задала бы ремешка!

Рим глуповато улыбнулся в ответ.

– А знаешь, почему?