– Ты знаешь почему.

– Знаю. Но у тебя было достаточно времени, чтобы увидеть – я другая: не совершаю необдуманных поступков, не лезу туда, где опасно, имею голову на плечах, которую использую по назначению.

– И когда ты так повзрослела? – Проводит ладонью по волосам, взъерошив длинные серебристые пряди, и усаживается на край кровати, словно непрошенный гость, которому неуютно в моём присутствии. – Я пропустил этот момент. – Улыбается. По-отечески, по-доброму, как папа, которым он был несколько лет назад.

– Просто ты смотрел в другом направлении. Всё внимание перетянули на себя Вера и Катя.

– Кстати, о них… – А вот и настоящая причина, по которой отец сейчас в моей комнате.

– Если ты пришёл отчитать меня за сказанное несколько часов назад – зря. Я не сожалею. Угрызений совести не испытываю.

– Просто прошу быть… мягче. – Опускается передо мной, зажимая ладони в своих тёплых руках. – Самую малость.

– Пап, давай начистоту. Последние пять лет Катя настырно вваливалась в мою жизнь, не принимая отказов. Я мягко пыталась донести, что её дружба мне не нужна, но при этом готова к общению и взаимодействию. Она человек без тормозов, неспособный понять, что на момент её появления моя жизнь, как и круг общения, уже сформировалась и кого-то нового близко подпускать я не желаю. И вот когда я расслабилась, удостоверившись, что её жизненные ориентиры развернулись на сто восемьдесят градусов, она изгадила мою свадьбу. Не надо сейчас её оправдывать, – останавливаю отца, открывшего рот, чтобы встать на защиту Кати, – ты не видел выражения её довольного лица, когда я открыла дверь туалета. И что бы она тебе ни говорила, уверена – всё было спланированно заранее. А Олег, которого ты называл серьёзным и надёжным, так глупо повёлся на провокацию. Я исключила Веру и её дочь из своей жизни. Возврат не предусмотрен.

– Вера – моя жена. Просто напомню. И обе женщины живут в моём доме, как и ты.

– Тогда отпусти меня. Позволь съехать из твоего дома и построить свою жизнь.

Отец поднимается, недовольно хмыкая. Эта тема поднималась не раз, но результат всегда одинаков – сиди и не рыпайся.

– И куда?

– Куда угодно. Через полгода я закончу институт, устроюсь на работу и вполне смогу обеспечить себя. Я неприхотлива и спокойно смогу отказаться от многого без надрыва и сожалений. Мне не нужны горы вещей, чтобы чувствовать себя счастливой. В отличие от некоторых.

Задумчиво ещё раз осматривает комнату, останавливаясь взглядом на мне. В глазах плещется тревога, подогреваемая сомнениями и нежеланием отпускать взрослого ребёнка в большой мир.

– Из этого дома ты уйдёшь только замуж.

Вполне спокойно реагирую на его заявление, не надеясь на что-либо иное. Этот разговор повторяется снова и снова, вызывая эффект дежавю и устанавливая итог. Ничего нового.

– Хорошо, – пожимаю плечами, – в таком случае не стоит мне навязывать общение с твоей семьёй. Максимум, что я могу выдавить из себя – приветствие.

Тяжело вздыхает, опуская руки, повисшие безжизненными плетьми. Мы снова на том самом месте, как и прежде, без подвижек в нужном направлении. Слишком разные у нас с отцом планы и видение моей дальнейшей жизни.

– Может, подумаешь насчёт воссоединения с Олегом?

– Что? – не могу сдержать эмоции от удивления. – Ты серьёзно сейчас?

– Вполне. Несмотря на… ошибку, – делает упор на последнее слово, – Олег неравнодушен к тебе. Мне всё ещё необходимо скрепление сделки браком, а тебе свобода – мы оба в выигрыше.

На глаза наворачиваются слёзы, а обида противным комом подкатывает к горлу, не позволяя дышать свободно.

– Ты правда готов пожертвовать счастьем единственного ребёнка ради сделки?! Правда? Выдать за удобного