– Портал откроется на несколько секунд, будь готова, – приказал он.

Я сгребла Фредди в охапку, а он, окончательно проснувшись, обхватил меня за шею и смотрел восторженными круглыми глазами на стройного мужчину с белой прядью в темных волосах. Вернее, он-то видел смелого ловчего, который отыскал его в чужом мире. А я…

«Тэмми, о чем ты думаешь!»

Аид плеснул кровью на землю. Воздух над алыми брызгами сгустился и задрожал, как пар над кипящей водой. Напарник раскрыл ладонь и направил ее вниз. Миры сопротивлялись, разорвать грань было трудно, как никогда. Лицо Аида побелело. Он сжимал челюсти, а пальцы дрожали от напряжения.

В мареве я заметила краешек знакомой улочки. Если присмотреться, можно даже разглядеть рыжего пса, развалившегося в пыли.

– Идите! – скомандовал Аид.

Каждая секунда давалась ему с болью. Я шагнула в дымку и…

…вывалилась на мостовую Лосса, прямо под ноги опешившего старичка, который совершал вечернюю прогулку. Мы с Фредди расцепились и забарахтались, пытаясь встать.

Если у Аида не останется сил, чтобы вернуться? Бывает ли так, что ловчие застревают в другом мире? Или…

Сильная рука схватила меня за шкирку и поставила на ноги.

– Я отнесу Фредди домой. Ты тоже можешь идти.

Минейр Мелар выглядел очень суровым, отстраненным. Ой, я снова обратилась к нему по имени! Я опять прокололась…

Теперь все. Третьего шанса не будет. Ну и ладно, я все равно на него жутко зла! Напарник для него не человек, а просто нюх на ножках.

– Темира, – окликнул он меня, когда я заковыляла прочь. – Завтра подхвачу тебя у Академии! Не опаздывай!

Я хмыкнула и, не оборачиваясь, помахала рукой.

Ладно. Так и быть. Приду!

Не знаю, как я дотащилась до дома. Сегодня за весь день я выпила половину кружки молока, съела ломтик хлеба – отвар сильника можно не считать, – и голова кружилась не только от усталости, но и от голода.

Живот подвело при мысли о мягкой булочке с хрустящей корочкой. О копченых колбасках. О маслянистом желтом сыре… Но у меня с собой не было ни гроша: разменяв серебрушку, я хранила мелкие монеты в жестяной коробочке в нише стены. Так я избавлялась от соблазна потратить все и сразу. А то я себя знаю! В первый месяц учебы в Академии, получив стипендию – огромное для меня состояние в то время, – я почувствовала себя толстосумом. Покупала и прозрачные цукаты с орешками, и ягодное суфле, и пирожные из взбитых яичных желтков, которые таяли на языке. И, конечно, уже через неделю осталась без средств к существованию, хорошо, что за комнату заплатила за месяц вперед. Вот как-то и перебивалась на завтраках три с лишним недели. Уже потом квартирная хозяйка догадалась, что я голодаю, и молча подкладывала мне под дверь подсохшие куски хлеба, которые не съели другие постояльцы.

Видно, и сегодня придется обойтись без ужина: у меня просто не хватит сил тащиться в лавку. Я с трудом преодолела три лестничных пролета, толкнула дверь в каморку, сделала шаг и развалилась прямо на полу. Плевать.

– Фыррр?

Кусь при моем появлении спрыгнул с постели. Неужели весь день лапки тянет? Счастливчик…

Он обошел меня кругом, сверкая зелеными глазищами. Осторожно понюхал ссадину на моей ладони.

– Веселенькая у тебя служба! – сообщил он басом. – Кто грыз тебя, о хозяйка?

Все никак не привыкну, что у очаровательного пушистика такой грубый мужской голос.

– Никто не грыз, – отмахнулась я. – Отстань! Дай помереть спокойно!

Крусбыс напрягся, приблизил к моему лицу свою рыжую морду, потянул носом.

– Фырр, шутишь? Никак не могу привыкнуть к человеческим шуткам! Тебе надо поесть! – сделал он вывод.

– Да что ты? Неужели?