– Понятно, – кивнули они сочувственно.

Эля сперва не поняла их сочувственного вида, но, после трёх часов непрерывного просмотра материалов видеонаблюдения, Элечка чувствовала себя разбитой, и её начинало клонить в сон.

Но, два фрагмента она уже скопировала, оставалось дождаться третьего. В первом актриса Ульяна Фадеева выходила из подъезда, во втором фрагменте она уже заходила обратно в обнимку с режиссёром Финдарчуком, ну, а в третьем Финдарчук должен был выйти или выбежать из дома один.

Но режиссёр всё не выходил и не выходил, и Элечка была вынуждена три часа сидеть в душной коптёрке охранников и просматривать на мониторе входящих и выходящих жильцов этого подъезда.

– Как успехи? – раздался за спиной у Элечки мужской голос с предельно ласковой интонацией.

Это был Костя Воробьёв.

– Норм, – буркнула Элечка и демонстративно уткнулась в экран.

Костя подавил смешок. Ну, что поделаешь, он сам когда-то через это проходил, когда был стажёром. Именно стажёрам обычно поручают нудную, рутинную работу.

– Элечка, солнышко, ну, хотите, я Вас подменю? – спросил миролюбиво Костя.

Эля гордо передёрнула плечами. Тогда Костя вышел на несколько минут из комнаты охранников и вернулся туда с кофе.

– Элечка, я Вам кофе принёс с конфеткой, – сказал он, протягивая ей пластмассовый стаканчик с кофе и шоколадную конфету, которую ещё вчера припас для себя.

Увидев кофе, Эля сменила гнев на милость. Кофе был как раз кстати, потому что Элю после всех этих просмотров уже неимоверно клонило в сон.

– О, а вот и наш режиссёр, – сказал Костя, заметив фигуру Финдарчука на экране монитора.

Режиссёр на видео шёл медленно как лунатик. Элечка скопировал этот фрагмент.

– Будем смотреть дальше? – спросила Эля.

– Не будем, но я хочу скопировать весь день, у меня есть объёмная флешка, пустите-ка меня к компьютеру, милая Элечка, – как можно ласковее сказал Костя.

Капитану Воробьёву очень сильно нравилась Элечка. Зная, что Гутовский ему не помеха из-за своих принципов не заводить романы на работе, Костя был в раздумьях, стоит ли попытаться завести отношения с Элечкой или это чревато какими-то неприятностями.

– А что в квартире? Нашли что-нибудь новое? – спросила Эля.

– Дима нашёл какие-то странные записи, типа дневниковых, и коллекцию кукол, – ответил Костя.

– Да, весьма странные куклы, скажу я Вам, пойдёмте, сами увидите, – сказал Костя, закончив копирование на флешку.

Капитан Воробьёв взял Элю под руку и увлёк за собой. Они поднялись на тринадцатый этаж и вошли в квартиру убитой актрисы.

– Так, ребята, быстро в машину! – скомандовал капитан Гутовский, встретив Элю и Костю выходящими из лифта.

– Дима, что произошло? – уже по дороге спросил Воробьёв.

– Задержанный, как главный подозреваемый в убийстве, Финдарчук требует ср очно к себе следователя, говорить хочет, – ответил Гутовский.

Больше вопросов не последовало, в молчании доехали до места, и молча ждали в кабинете, когда приведут Финдарчука.

Финдарчук был заметно взволнован.

– Я не убивал её, я слишком любил эту девушку, – сказал он, – Но я мог предотвратить её смерть.

– Не волнуйтесь, Борис Сергеевич, – сказал капитан Гутовский, пододвигая к взволнованному режиссёру стакан воды.

Финдарчук отпил из стакана воды, обхватил голову руками и повёл свой рассказ. Наверное, ему самому было необходимо сейчас выговориться.

Не секрет, что Борис Сергеевич был женат и из-за своей любовницы, Ульяны Фадеевой, расторг свой брак.

– Мне казалось, жена достойно восприняла наш разрыв, даже подарила Ульяне новую куклу в знак примирения, – сказал Финдарчук и вдруг заплакал.