И вот, поди ж ты, Марк сбежал, а я едва не оконфузилась при всем честном народе. Хотя теперь, переворачиваясь с боку на бок на мягкой перине, думала, что позор, пожалуй, был не так уж и страшен. Замужество пугало сильнее.

Тряхнув головой, в конце концов вскочила с постели и распахнула окно, чтобы вдохнуть ночной свежести, и тут же закашлялась, получив камешком в лоб.

Борк, втянув голову в плечи, развел руки в стороны и сделал большие глаза. Не ожидал он, что я вылезу именно в тот момент.

– А где этот-то? – спросил друг тихо, едва шевеля губами.

– Спит, – отмахнулась я, – забирайся скорей.

Он привычно, как делал сотни раз с самого детства, влез в окно и, испуганно озираясь, спросил:

– Ну и? Как оно?

Настала моя очередь разводить руками.

– Как у всех, – ответила глубокомысленно, не представляя, что еще сказать.

Мы посидели с ним еще минуту в тишине, и Борк все-таки не выдержал, уточнил:

– Так ты что, спряталась здесь? Обижал тебя?

– Нет. – Пожав плечами, глазами показала на стену сбоку от нас: – Спит он.

– Уморила? – на лице Борка расплылась глумливая ухмылка.

– Напоила и спать уложила, – поправила его я, отвесив щелбан. – Спать он лег, говорю же. Даже трогать меня не стал.

Помолчали еще немного.

– Так, может, он по другой части? – радостно сообразил друг. – У них в столице другие порядки. Я такое слышал!

– А колечко откуда? – фыркнула я. – Невеста его бросила там.

– Потому и бросила. – Борк вскинул вверх указательный палец и кивнул со знанием дела. – Понятно все.

– Глупости, не похож он на… Ну, на такого, как ты говоришь. Просто брезгует мной. Видел бы ты, как смотрит. Я грязная для него.

– Да вроде не грязная, – нахмурился друг, придирчиво осматривая мое домашнее платье. – Чуть замаралась, так с кем не бывает.

– Ай, – отмахнулась, – столичная ему нужна. Понимаешь? Да это и хорошо. Я уж думала амулет мамин применить, который усыпляет в момент, если полезет ко мне… Только настойки успокоительной хватило, он и не полез. Говорю же, даже смотреть не может – передергивает всего.

Покачав головой, встала и, приблизившись к комоду, сменила почти сгоревшую свечу на новую.

– Это ты напридумывала, Софка. Да, точно, – не унимался рыжий, – я у народа узнал. Пока его друзья к бабам ночью ходили, он спал прямо за столом! К подавальщице, Крине, не приставал. Да и вообще, кроме как к бутылке, никакого интереса не проявлял. И ту бросал, когда пустела.

Эта новость меня несколько приободрила. Историю о невесте я помнила по-прежнему, но, быть может, она действительно должна была стать прикрытием его похождений с мужчинами? Тогда и я прикрывать смогу – хоть всю жизнь!

Вдобавок ко всему Борк рассказал, что Марк и его товарищ уехали из города в большой спешке. Бедняги даже забыли забрать часть задатка, ведь платили за комнаты наперед.

“Бывает же… – подумала я. – А Джеймс еще говорил, что нам карету не найти. Кто ищет – тот всегда найдет… Или они пешком ушли? Что ж, и этому не удивлюсь, вспоминая, с какой прытью Марк в окно прыгнул, – такому и лошадь не нужна, к утру в столице будет”.

Выгнав Борка спустя час, я еще какое-то время задумчиво смотрела в окно, старательно превозмогая совершенно несвойственные грусть и страх. Однако вид на ночное небо, освещаемое редкими звездами и кусочком луны, едва видневшейся из-за свинцовых туч, действовал от обратного, и жалость к себе лишь возросла в разы.

Что теперь будет? Как мне вести себя там, в незнакомом городе? С незнакомыми людьми… Зачем он женился на мне так поспешно? Почему не откупился? Почему не прошел мимо?.. Зачем я на все это пошла?!

Вопросы терзали разум и душу, не давали найти покоя.