– И что будет, если этот квест провалить?
– Снижение репутации у Безликих. А это самое ценное, что есть в игре. Если репутация уйдет в минус – персонажу вообще закрывают вход в города Странников. Теоретически можно, конечно, обойтись и без них, но…
– Как ты вообще умудрилась так попасть? И ты ведь говорила, что Флектор обманул тебя. Начал менять условия…
Венди виновато отвела глаза.
– Я… Конечно, я сама ошиблась. Невнимательно посмотрела условия. Торопилась…
Ох, что-то все-таки нечисто в этой истории. Но я не стал давить на Венди, сейчас было не совсем удобное время для подобного разговора. Но она навела меня на определенные мысли.
Покрыть ее долг я мог хоть сейчас. Заодно это будет поводом встретиться с Флектором и попробовать вытянуть из него больше сведений об этом теневом рынке. Но это тоже надо хорошенько обдумать. Флектор, судя по первому впечатлению, крайне мерзкий тип, и сомневаюсь, что второе впечатление будет иным.
А Венди в любом случае помочь стоит. Я за эти дни тоже невольно проникся к ней симпатией. Скорее всего, просто потому, что в этой новой для меня жизни она единственный мало-мальски знакомый человек. Каким бы нелюдимым индивидуалистом я ни был, совсем одному все равно тяжко.
Может, даже получится последовать совету Джулии «вылезать из раковины». По крайней мере, создавать видимость этого. Забавно это все, конечно. Я-то думал, что после интерната у меня начнется новая жизнь. А на деле их у меня начинается сразу несколько. Реальная и виртуальная. Явная и тайная.
Вот только если я где-то облажаюсь, оборвутся они все разом.
Глава 4
Кабины лифта в таких огромных зданиях, как наше, по вечерам похожи на вагоны метро. Створки открываются, ты попадаешь в полутемный продолговатый контейнер с ребристыми металлическими стенками, под завязку наполненный людьми. Даже кнопку нужного этажа нажимать чаще всего не надо – она уже нажата. Лифт будет останавливаться почти на каждом этаже, впуская и выпуская новых пассажиров.
В «Наследие» мы с Венди в этот раз заходили из одного игрового салона, расположенного на сороковых этажах. В лифте было битком – час пик, большинство жителей здания разъезжаются по своим норам. Мы протиснулись подальше от дверей, Венди встала спиной к боковой стенке кабины, я напротив нее. Двери, уже начавшие было закрываться, снова разошлись в стороны – подоспела еще одна группа людей, и нам пришлось потесниться. Я уперся обеими руками в стену, защищая девушку – меня едва не прижали к ней, и толпа продолжала напирать.
Сейчас, когда мы стояли так близко, стала еще заметнее разница в росте – чтобы взглянуть мне в глаза, ей пришлось бы запрокидывать голову. Но она не поднимала взгляда – наоборот, уткнулась лбом мне в грудь, придерживаясь за отвороты моей куртки.
Потянулись томительные минуты в душной, тесной кабине, ползущей вниз от этажа к этажу. Ей-богу, я бы по лестнице дошел быстрее. Когда добрались до двадцатых, стало свободнее – выходило больше людей, чем входило.
На девятнадцатом кабина и вовсе резко опустела – пассажиры, будто по команде, ломанулись наружу. Я стоял спиной к выходу, поэтому не сразу увидел из-за чего. А вот Венди разглядела. Охнула, вцепившись в мою куртку.
Я обернулся.
Пятеро. Черные плотные куртки из кожзама со светящимися вставками, блестящие стальные импланты, торчащие из черепушек. И впереди – жутковатого вида латинос со щербатым лицом.
– Ха, ну привет, котятки!
Губы Васкеса, главаря Ежей, растянулись в гнусной ухмылке, обнажая блестящие зубы.
Парочка зазевавшихся попутчиков, по стеночке огибая головорезов, выскочили из лифта. Двери за ними сомкнулись, отсекая нам возможность для бегства.