– Не надо, – спокойно говорит девушка. – Достаточно того, что сделал. Спасибо.

– Но почему? – искренне не понимаю.

– Дед говорит, что этого достаточно, – говорит Шаманка, обнимая. – Спасибо, родной. Теперь легче будет летом поливать огород. Раньше таскала в ведрах.

– Тебе же нельзя тяжести носить будет, – вспоминаю, в надежде убедить.

– Этого достаточно, – спокойно, но твердо отвечает. – Пойдем, я тебя покормлю.

После обеда сижу под навесом, размышляю, чем заняться. В голове вспыхивают обрывки фраз, картинки, диалоги. Закрываю глаза, чтобы понять, что пропустил в размышлениях. «Я стану отцом. У меня родится сын и дочь. В феврале, – услужливо вычленяет мозг самое важное. – Надо сделать детские игрушки».

Мысль о детских игрушках сразу захватывает, подскакиваю из-за стола. Девушка удивленно смотрит, слушает рассказ об этой затее. Счастливо смеётся, просит: «Когда будешь делать игрушки – пой что-нибудь. Игрушки запомнят голос и деткам передадут твою любовь».

Сначала рисую на листочке варианты игрушек.

Раскладываю на столе подручные материалы и инструменты. Нож, ножницы, клей «Момент», куски лески, спички, срезанные с одежды пуговицы, кусочки листьев, орехи, шишки, желуди. Мастерю.

Делаю из шишек ёжиков и медвежонка, лошадку и котенка, пою колыбельные песни. Так увлекся занятием, что не замечаю, как темнеет.

– Вот смотри, – улыбаясь, показываю жене игрушки. Дальнейшие действия поражают. Девушка встаёт передо мной на колени, берёт игрушки в руки, кланяется: «Спасибо, родной».

– Ань, ты чего? – опешиваю. Она с улыбкой встаёт с земли и говорит: – Это часть твоей души, Ты, когда пел, думал о детях. Игрушки теперь сильнее всех амулетов будут, потому что в них любовь. Любовь отца. Детки теперь под двойной защитой. Моей и твоей.

Супруга уходит с игрушками в дом, бережно прижимает к сердцу. Её слова и действия озадачивают. Когда девушка вернулась на веранду, говорю об этом.

– Понимаешь, любимый, – отвечает, – у тебя разорвана связь с Природой, как и у многих людей. Интуитивно чувствуешь, что нужно делать, но понимание не сразу приходит. Поэтому не ведаешь, как опасны твои действия необдуманные.

– Это как? – обижаюсь. – Я всегда думаю, что делаю. И отвечаю за последствия.

– Хочешь увидеть последствия необдуманных шагов? – серьезно спрашивает.

– Да, покажи мне! – меня такая злость берёт.

– Дед покажет, – сурово говорит. – Принеси дрова для ритуального огня. Выбери семь поленьев.

Когда вернулся с поленьями, быстро разжигает костер.

– Ещё не передумал?! – строго спрашивает. Меня настораживает тон, но желание не показаться слабаком не дает возможности отступать.

– Нет, – улыбаюсь.

– Нуани мэйэни мэйэку, гунэи кала чуль одзонгони (Он упрямый, как сказал, так и сделает), – говорит дед, подходит с веревками.

– Дед тебя привяжет, чтобы хорошо освоил урок, – сурово говорит таежница и спрашивает: – Точно хочешь этого? Раздевайся полностью.

– Да, хочу, – злюсь и раздеваюсь. Дед молча обвязывает мне кисти рук и ног, делает неуловимое движение, и веревки, впиваясь в тело, растягивают в стороны. Как на дыбе повис, распятый над землей.

– Ну и что будет дальше? – через боль улыбаюсь. Супруга печально говорит: – Сейчас дед пытать начнёт, и ты расскажешь все секреты.

– И что будет спрашивать?

– Где ты спрятал статуэтку.

– А что в голову залезть нельзя, чтобы узнать? – пытаюсь шутить.

– Можно. Но нужно, чтобы сам осознал горечь своей слабости.

– А если не скажу? – уточняю, ощущая, как сильнее натягиваются веревки.

– Умрешь от боли, – тихо отвечает, отходит к костру.

Веревки раздирают тело, чувствую, что боль – настоящая, и что это не игра.