Приняв на себя бразды правления в качестве Главного Врача, мама тем самым приняла на себя также и всю полноту ответственности не только по организации и поддержанию на должном уровне санаторно-курортного лечения отдыхающих, но и все, что связано с кормлением всех обитателей санатория, и отдыхающих, и обслуживающего персонала: от качества закупленных продуктов, до снятия проб с уже приготовленных блюд.

Поэтому ни у кого даже не возникало никаких вопросов к Брату Арман при его появлении на продуктовом складе или столовой санатория. И когда в один из дней он, вместе с сыном заведующей столовой, вызвался сопровождать маленький грузовичок, который должен был перевезти огромные кастрюли со свежесваренными пельменями из Главной кухни в столовую для рабочих, строивших очередной корпус на территории расширявшегося санатория, никто не придал этому никакого значения. Шофер молча кивнул двоим мальчишкам, велев им прыгать в кузов, завел мотор и тронул машину по дороге, петлявшей между рабочими строениями и маленьким озерцом с минеральной железистой и оттого рыжей водой. Дорога занимала минут десять, поскольку водитель не торопился, чтобы не раскачать свой вкусно пахнущий груз и не помять пельмешки. В этот раз он также беспокоился за двух сорванцов и ехал так медленно, как только позволяла ему его водительская гордость.

Достигнув, наконец, конечной точки своего короткого путешествия, шофер вздохнул с большим облегчением и дал гудок персоналу столовой. Выбежали двое рабочих и перенесли огромные кастрюли из кузова в столовую, одну за другой. Шофер снова завел мотор, махнул поварихе на крыльце столовой и покатил свой грузовичок обратно в Главную кухню.

В рабочей столовой стало оживленно и весело – еще бы! Из кастрюль доносились такие запахи пельмешек и мясного супа! У всех текли слюнки и воображение рисовало… ничего не рисовало, просто очень хотелось уже, наконец, приступить к трапезе.

…Последующие события были доведены до сведения Главврача (мамы Брата Арман) Заведующей столовой (мамы приятеля Брата Арман) в приватной беседе в стенах кабинета. Из сбивчивого рассказа выяснилось, что оба отпрыска двух Главных женщин санатория умудрились за десять минут поездки уничтожить почти половину пельменей в столитровой кастрюле… Рабочие, конечно, не остались полуголодными, благодаря большим в срочном порядке выпеченным лепешкам, но удовольствие было слегка подпорчено.

Когда Арман узнала об этом происшествии, возмущению ее не было предела, и она почти сутки не разговаривала с Братом. Но что тому было за дело! Он был счастлив, что хотя бы один день его никто не воспитывает… А обе мамы, отчитав прилюдно своих отпрысков, украдкой посмеивались и со смехом рассказывали об этой проделке родственникам.

Это приключение произошло годом или двумя раньше. В наше же лето случилось Приключение, ставшее очень важной вехой в жизни и мироощущении Арман.

В один из дней, когда зной стал невыносимым, и сам воздух звенел и вибрировал от жары и оглушительной какофонии стрекота саранчи, аульская ребятня, сбившись в кучку, побежала к Реке искупаться и охладиться. К дико орущей и хохочущей толпе присоединились и Арман с Братом. Оба предвкушали радость плюханья с разбега в прохладу речной неспешной волны и начали расстегивать свои штаны и снимать майки уже на бегу. Когда вся визжащая и орущая орда влетела в Реку, над ней поднялась стена брызг и еще более усилившихся воплей восторга, неожиданности и наслаждения.

О, это было ни с чем не сравнимое ощущение – горячее тело с благодарностью растворялось в нежной прохладе речной воды, давая ей обтечь все свои линии и изгибы, слегка пощекотать между ребрами и плеснуть насмешливо в лицо. Вода этой Реки была знаменита своей мягкостью. Женщины стирали в ней белье, практически не используя мыло. Потому что намыленная ткань долго сохраняла мылкость и испускала мыльные пузыри. И потому ее приходилось очень тщательно и утомительно полоскать. А без мыла вся грязь удивительным образом сходила с любой ткани.