– Я музыкалку почти закончила, на выпускные экзамены заболела гриппом, подготовиться хорошо не смогла, а потом не пошла сдавать, думаю, зачем мне эта корочка? исключительно для проформы. Так вот, я в хоре участвовала, поэтому теоретически петь могу. Только не одна, а с кем-то. У меня слабый голос, но зато, вроде бы, слух нормальный.

– Значит, петь, а что? «Милая моя, солнышко лесное…» – это не по мне.

– Ну, погоди, удивительно, ведь ты же прирожденный музыкант, практически профессионал, и не знаешь, с чем тебе солировать.

– Во-первых, я один не выступал никогда, только с группой. Играл последние годы на электрогитаре. Наш репертуар здесь не прокатит.

– «Whiskey in the Jar» можно, она чудесная и заводная.

– Без ударника ничего не выйдет.

– Я на маракасах погремлю и припев подпою.

– Оденемся индейцами, в пончо? – неожиданно развеселился Антон.

– Кстати весело бы получилось, а петь будем про виски… да какая разница, музыка народная. Тебе нужно гитару забрать из дома. Можешь у меня в общаге хранить, вернее у Людмилы Викентьевны.

– Ну, допустим, а вторая песня?

– Давай по-простому. Что-нибудь любимое всеми из Beatles. Например, «Girl». Я сыграю роль девушки и подпою.

– Ну, наверное, можно было бы так сделать. Инструмент вот только везти придется. Давай домой вместе смотаемся в эти выходные, возьмем гитару, вдвоем-то с вещами сподручнее, я ведь провизию от мамы повезу. Да заодно с ребятами из группы порепетируем в нормальной обстановке. Позориться не хочется.

Саша о таком раскладе событий и мечтать не смела. Она знала, что Антон каждую пятницу уезжает на выходные домой. Он очень мучился от общежитских бытовых условий. «Хоть немного в ванне отмокну». Антон ездил междугородним автобусом, считал такое передвижение более мобильным. Саша пользовалась поездом, он казался ей более комфортным, один-два раза в месяц. Ей жалко было терять почти десять часов на дорогу, это если туда-обратно. Она любила погулять по городу, сходить в кино или на концерт, почитать в тишине. Тем более, что соседка по комнате обычно уезжала к семье в Тамбов, предоставляя комнату в полное Сашино распоряжение. Но с тех пор, как они съездили за гитарой, Саша неизменно спрашивала в пятницу: «Ну, каким сегодня поедем?».

Антону эти путешествия вдвоем тоже нравились. Они вместе слушали кассетник через наушники или играли в «чепуху», «балду» и «морской бой». Частенько Антон отсыпался, а Саша доставала книгу и читала. Какое прекрасное время! Саша находилась на седьмом небе от счастья. Прямо пропорционально ее внутреннему состоянию падало настроение и шансы Бархина. На него было жалко смотреть. Однажды в обед он сообщил, что переводится на стройку, прорабом. Объяснил это так: мол, генпланами заниматься не интересно, жильем он не доволен, а ему обещают дать служебную однокомнатную квартиру. Антон и Саша расстроились. На работе они все время были втроем, поддерживали друг друга. Но Бархин их успокоил: «Ну, вы что, теперь у нас будет, где музыку послушать, вина или пива попить. Пострадаю ради общего дела». И ушел. Понимал, может быть, прощается с архитектурной деятельностью навсегда. А Саша считала – он просто не хочет мешать ей и Антону найти друг друга. Она и сама ждала от Антона искренних чувств, но не стремилась подталкивать его к этому, хотела, чтобы все было по-настоящему. Ну, уж кто угодно, только не Элка!

И вот настал знаменательный день, 6 ноября. Работали всего полдня, вернее, не работали, а готовились к празднику. Столы вынесли в коридоры, накрывали их ватманскими листами. Из всех групп отдела туда сносили посуду, таскали стулья, раскладывали угощения.