Марша и Ольга Викторовна молча, смотрели друг на друга.

– Ничего себе! «Санта Барбара» какая-то.

– Мария, я, разумеется, перевела поверхностно, только, чтобы смысл понять. Вы можете оставить мне рукописи? Поработаю со словарем и с документами.

– Конечно, Ольга Викторовна. Это ведь все не моя собственность. Я буду вам очень благодарна, если хоть что-то прояснится.

Они выпили еще по чашечке чая.

– Понимаете, Ольга Викторовна, это все странно. Я не знаю, как выглядел Генрих Вульф. Может, фото и находится в доме, но, во-первых, я очень уж там не копаю, а во-вторых, если кто-то на фотографии снят, так не подписан. Смысл хозяину снимок подписывать, что это он. Но, вообще-то, мне ни одного изображения не встретилось, на котором предположительно мог быть Генрих или члены его семьи.

– Возможно, я сумею вам в этом помочь, буду разбирать газеты начала века, что-то да найду. Да, интересная история.

Лейла на одной ножке скакала вокруг Антона. Поезд нервно вздыхал, и Саша каждый раз торопилась отправить их в вагон.

– Саш, до отхода еще пятнадцать минут, не волнуйся! Давайте на воздухе постоим.

– Да, да, не буду! Только вы там без экстрима! Тебе покой нужен, зачем планшет взял, опять работать, да? – Саша заметно волновалась.

– Так целый месяц! Это с ума можно сойти, не телевизор же смотреть круглые сутки! Надо с друзьями встретиться, с родителями, помочь там, что по хозяйству.

– Э, не вздумай, лучше проектируй домик доктору, никаких физических нагрузок. Ты как сегодня себя чувствуешь?

– Да давно уже все просто замечательно. Так, моя хорошая, – прощайтесь с мамой и вперед!

Антон подхватил Лейлу на руки, вместе они обняли Сашу.

– Ты не скучай, отдыхай от нас, от домашних забот, месяц быстро пролетит. А еще лучше, приезжай к нам на выходные!

В вагоне было прохладно, все-таки осень, хоть и теплый, солнечный выдался день отъезда. Лейла прилипла к окну носом, высматривала мать.

– Пап, а когда приедем назад, уже зима наступит?

– Не горюй, мы же ненадолго, всего на месяц, но ты не пожалеешь, будем с тобой отдыхать на полную.

– Пап, а что такое «отдыхать на полную»?

– Да вот говорят так, еще говорят «на всю катушку».

– А почему? Про какую катушку, с нитками?

– Я точно не знаю, всегда думал, что катушка – это ручка радиоприемника, и если повернуть ручку до отказа, то получится более громкий, максимально громкий звук. Звук на полную мощность. Вот как ты думаешь, отдыхать на полную мощность – хорошо?

– Если весело, то хорошо.

– Значит, придется отдыхать весело.

– А санатория это что? Музыка?

– О боже, почему музыка? Кто тебе сказал? – Антон захохотал от неожиданности.

– По радио вроде бы говорили.

– Я даже представить не могу, как можно исполнять санаторию. Санатория… Санатории… О! Может, оратория?

– Оратория, а что это, песня которую орут? Ха-ха! – Лейла покатывалась со смеху, никак не хотела успокаиваться.

Соседка по купе, подслушивавшая разговор, сказала с улыбкой:

– Ну, скорее, от слова оратор. Оратория – это как опера, только не в театре, где еще декорации, а в концертном зале. А по музыке похоже.

– Спасибо, выручили, – Антон вздохнул с облегчением, – санаторий – это как детский сад для взрослых, где отдыхают, поправляют здоровье, лечатся.

– Ты что, пап, я не хочу в детский сад, там есть заставляют!

– Ну, мы и сами есть умеем, зачем нас заставлять?

– Пап, а там днем спят?

– Еще бы! Взрослые, знаешь как спать любят! Пообедают супчика и на боковую!

– Пап, а как это на боковую?

– Боже, Лейла, я уж говорить боюсь, что ты все докапываешься?

– Говори по-русски. Мне будет самой понятно. У тебя крайне засоренная речь.