– Рота, к бою! – заорал я и побежал по траншеям.

Солдаты, заспанные, выскакивали из землянок и блиндажей, бежали на боевые посты. Суматоха поднялась невообразимая. Я в бинокль попытался разглядеть, что происходит там, на той стороне. Толком ничего не было видно, какое-то мельтешение и общий хаос.

Меня нашел командир роты, капитан Тенегин.

– Поручик! Что за самоуправство?

– Господин капитан… Феликс, то есть ротмистр Карский идет на прорыв. Ракета была.

– Та-ак… Ладно, принимайте командование ротой, – сказал капитан и побежал куда-то.

Я, честно говоря, оторопел. Как это – принимайте командование? Вдруг мне показалось какое-то движение между траншеями. Глянул в бинокль – Феликс! Бежит в полный рост по полю к нашим позициям, стреляет на ходу из револьвера. А где его бойцы?

– Рота! Прикрываем ротмистра! – крикнул я, достал револьвер и стал садить из него в сторону вражеских окопов.

Солдаты защелкали затворами и открыли огонь. Феликс все понял, упал на землю и пополз. Я вылез из окопа и пополз ему навстречу. За мной направился кто-то еще. Я оглянулся – Стеценко. Без ботинка.

Феликс укрылся в какой-то воронке, где-то на четверти пути до наших окопов. Мы скатились туда кубарем, и я сразу кинулся к ротмистру. Он был ранен и зажимал руку повыше локтя, чтобы остановить кровь.

– Что? Что? – Я не мог найти слов.

Носовым платком, благо он был чистый, перевязал Феликсу руку прямо поверх одежды и только потом посмотрел ему в глаза.

Ротмистр выглядел ужасно. Лицо почти черное, мешки под глазами, кровоподтек на лбу…

– Что случилось?

Феликс помотал головой и сказал:

– Давай отсюда выбираться.

Мы втроем ползли к окопам, уже грязные до ужаса, и Феликс наконец сказал:

– Всех… Всех потерял…

Я на минуту задохнулся. Семь бойцов-разведчиков, лучшие солдаты бригады – мертвы. Саня-прапорщик, Петров вечно серьезный – все. Что же там все-таки случилось?

В окопах нас встретили солдаты, санитар по-нормальному перевязал рану Феликса. Он глазами что-то искал, потом глянул на меня и спросил:

– Связь со штабом есть?

Я сразу не понял.

– С каким штабом?

– Не дури, поручик! Верховное командование нужно, срочно!

Я соображал секунду, потом сказал:

– Это в бригаду надо.

– Давай, давай, давай… – И мы с Феликсом побежали в штаб.

Как у него сил хватило? До штаба бригады – три километра. Где-то половина пути – по траншеям. Остальная часть – по лесу. Тоже не сахар. Феликса шатало, но он бежал. Видимо, что-то действительно серьезное.

Дежурный офицер, какой-то незнакомый капитан, сначала не хотел нас пускать, но увидев шальные глаза ротмистра, вызвал полковника. Феликс что-то шепнул ему на ухо, тот изменился лицом и достал откуда-то телефонный аппарат зеленого цвета.

– Штаб корпуса? Это полковник Бероев. Мне Верховное командование. Красный! Понимаете, красный!

Красный – это точно нечто настолько серьезное, что я даже не могу себе представить. Когда началось наступление, степень важности была «желтой». Что же тогда сейчас происходит?

Полковник передал трубку Феликсу. Видимо, ему ответили, потому что он вытянулся в струнку и сказал:

– Ваше высочество, говорит ротмистр Карский, разведка пятой сводной бригады. Седьмая имперская армия прорвала фронт, окружив девять дивизий Протектората. Высшее руководство противника готовится к переговорам. Протекторат выйдет из войны. Срок измеряется днями. – Он говорил все это очень четко, без запинки, стоя навытяжку.

После того как ротмистр передал трубку полковнику, он качнулся и обрушился на пол.

Перекладывая его на лавку, я осознал, что где-то потерял фуражку. И что теперь с этим со всем делать?