– Н-у-у… – протянул высокий и весьма тучный человек.

Голос его был низким, бархатным. Лицо широкое, с круглыми голубыми глазами и забавным носом картошкой, своим взглядом он излучал добродушие. На нём был странного вида костюм. Не смешной или некрасивый, вовсе нет. Скорее, чрезмерно элегантный: непомерно высокий, белый, как бумага, воротник, широкие и такие же белые манжеты, скреплённые чёрными запонками. Пиджак вполне мог бы сойти за обычный, если бы не материал, из которого он был сшит: местами – в мелкую ёлочку, местами – со сложным витиеватым узором.

– Ещё совсем немного, и он станет выше тебя, Артур, – заключил Олден.

Том только собрался протянуть руку, однако, словно бы того ожидая, Артур вовремя подал знак, что этого делать не стоит.

– В последний раз, – не унимался Олден, – ты мог поместиться у меня на руках, а сейчас вы только посмотрите на него! Вот что время с нами делает. Ну, так, я здесь по делу. Прости, мой дорогой Артур, времени нормально поговорить совсем нет.

– Через два дня мы с Матильдой вернёмся, тогда и наверстаем.

– Ты не отправляешься со мной? – насторожился Том.

– Всего лишь два дня. Нам с Матильдой необходимо ещё кое-что проверить. А у тебя как раз будет немного времени освоиться, – закончив говорить, Артур снова повернулся к Олдену.

Секунду – другую они просто смотрели друг на друга, широко улыбаясь, а затем Олден раскинул руки и крепко стиснул старого друга со словами: «Всё, пора!»

Прощание было недолгим. Артур лишь обнял Тома, сказал, что совсем скоро они увидятся, и посадил его в ожидающее у дома такси. Матильда даже из дому не вышла, но долго махала рукой, стоя у выбитого окна.

– Как долго мы будем добираться? – поинтересовался Том, когда они уже повернули за угол. Он всеми силами старался не разглядывать своего провожатого.

– Совсем недолго, Томас. Пожалуй, через половину часа прибудем на место, – мягко ответил Олден и сунул руку в свой чёрный кожаный портфель.

Всю дорогу он изучал какие-то документы (ехали они минут сорок, не меньше), а Том, в свою очередь, украдкой изучал его внешний вид. Особенное внимание привлекали туфли Олдена: они были чёрными и вроде бы были кожаными, но в то же время нет. То блестящая, то матовая, как сажа, материя, плавно облегала стопу, а к самому низу заворачивалась, служа подошвой и каблуком одновременно, как если бы самые обычные туфли погрузили в густую краску, а затем просто высушили.

Иногда Том бросал взгляд на пухлые руки или щеки, или даже на чуточку вспотевший широкий лоб. Он словно бы искал в Олдене нечто, что отличало бы его от прочих людей, однако ничего необычного он так и не обнаружил. Олден был настолько погружен в изучение своих бумаг, что даже и не заметил, как к нему дважды обратился водитель (он спрашивал, не имеют ли его пассажиры что-нибудь против объездного пути), а посему и Том не решался задавать новых вопросов. Он просто прислонился лбом к стеклу и разглядывал ускользающие улицы. Пожалуй, в этот момент он впервые испытывал ощущение «когда видишь что-то в последний раз». Но в глазах его совсем не было грусти. Скорее, наоборот, он был весь в нетерпении.

Вскоре магазинчики и многочисленные лавки стали появляться всё реже. Дома становились ниже и неприглядней. В конце концов машина свернула с главной дороги и въехала в какой-то захудалый проулок. Там и остановилась.

– Приехали, сэр, – возвестил шофёр.

– Ха! Вот мы и на месте, складывая бумаги обратно в портфель, – сказал Олден. – Давай-ка ты первый. Если застряну, вытянешь меня за руку.

Выйдя из машины, Том сразу же огляделся: сплошь облезлые стены домов да зловонные кучи мусора, некоторые из которых были прямо под окнами. Увидев это, Том подумал, что произошла какая-то ошибка, быть может, водитель завёз их не туда, куда нужно? Он с озадаченным видом уставился на Олдена. Тот, после того как расплатился с водителем, вперевалочку подошёл к Тому и положил свою тяжеленую руку ему на плечо: