Егор понял, что его сейчас вырвет. Он побежал к реке.

И, не добежав десяти шагов, остановился.

Посередине Москвы-реки, удаляясь к дальнему берегу, медленно плыла лодка. Два разбойника гребли, третий держал в середине лодки шест высотой чуть больше его самого. На вершину шеста, как картофелина на палочку, была насажена голова Марфуты, совсем живая, черные курчавые волосы растрепались, на намазанных помадой губах странная лягушачья улыбка.

И тут Егору стало совсем плохо.

Когда он пришел в себя, лодка уже отплыла далеко. К Егору подошел велосипедист – оказывается, они уже отнесли Пыркина в бытовку. Велосипедист смотрел на лодку.

– Мы до них доберемся, – сказал он. – Ну зачем было женщину убивать? Что им от этого за выгода?

– Они у нее золото отнимали, – сказал Егор. – У нее много золота было.

– А ты подумай, парень, кому здесь золото нужно? Хочешь, я пойду с тобой в ювелирный магазин, там наберешь себе драгоценностей, как египетский фараон.

– А зачем же они ее убили?

– Они хотели вас с девчонкой захватить, – сказал велосипедист. – Им вы нужны. Не получилось – озлобились.

Велосипедист снял темные очки, вздохнул, лицо у него оказалось пожилым, морщинистым, белым от здешнего климата. Он был похож на человека, который приходит домой, снимает пиджак и тесные ботинки. И становится добрым.

– Зачем мы им?

«Странно, – успел подумать Егор, пока ждал ответа велосипедиста. – Я страдал, переживал оттого, что никому не нужен».

– Тебе разве не сказали?

– Сказали, но я хочу поскорее отсюда уйти, а для этого надо понять, как тут все устроено.

– Боюсь, что и тысячи лет тебе не хватит. У нас тут рассказывают истории про людей, которые старались уйти. Все плохо кончали. Так что постарайся найти себе место потеплее, отдыхай, не спеши.

– И оставайся мальчиком? – спросил Егор.

– А чем плохо?

– Взрослый мальчик, пожилой мальчик, старенький мальчик.

– Это незаметно, – вздохнул велосипедист. – Как там, дома, – времени нету, а оно летит как оглашенное.

Велосипедист улыбнулся.

– А потом уже не захочешь ничего. Я тебе честно говорю, все здесь эту стадию проходят. Сначала суетятся – я убегу, я уйду, вы меня не задержите. А кто тебя задерживает? Ну нету дырки обратно.

– Вы это точно знаете? – спросил Егор.

– Если не считать сказок и легенд, – сказал велосипедист. – Но когда людям нечего делать, они начинают придумывать сказки.

– Я хочу услышать сказки.

– А ты у нас упрямый!

– Я уйду.

– Такие плохо кончают.

– А почему голову отрезают? – спросил Егор.

– Мы здесь живучие, убить человека трудно. Ты же видел, как Пыркин ожил. Наверное, это следствие того, что времени здесь нет и внутри метаболизм понижается. Ты меня понимаешь?

– Понимаю. Вы имеете в виду обмен веществ?

– Приблизительно. Я раньше доктором был. Можешь себе представить?

– Поэтому вы голову у самоубийцы отрезали?

– Это был не я. Это другой. Но такой порядок.

– Какой порядок?

– В каждом обществе есть порядок. Если человек покончил с собой, пути обратно нет. Мы не хотим здесь плодить психов.

– А почему отрезали голову Марфуте?

– Потому что они бандиты. Не добрались до вас с девчонкой, вот и вымещали зло на тетке. Нет, они скучают. Со скуки и хулиганят. Ничего, скоро мы экспедицию организуем, карательную.

Они пошли наверх, к бытовке.

В бытовке Пыркин лежал на старом диване, он был потный и тяжело дышал. Возле него сидела Люська.

– Мне велели, – сказала она, – лекарство ему давать. Знаешь, у них здесь удивительные лекарства. Надо будет с собой домой взять.

– Их лекарство у нас может не подействовать. Наверняка не подействует. Мы с тобой пока еще верхние, – возразил Егор.