– Кто? Консьержка? Вы ее знаете?

– Да, мсье. В Роквиле все друг друга знают. Большая оригиналка эта старуха Бланш.

– В каком смысле?

– Тертый калач. У нас поговаривают, что сидение при дверях не единственное ее занятие и что у нее имеются делишки на стороне. Толстые не всегда ленивые. Но в доме ничего предосудительного не случалось, – вежливо добавил Рауль. Видимо, он считал дурным тоном порочить дом, где обретался один из знакомых Аллейнов.

– Я намерен, Рауль, – сказал Аллейн, тщательно подбирая французские слова, – сделать вас своим доверенным лицом.

– Весьма польщен, мсье.

– Мне показалось, что талант доктора Баради произвел на вас большее впечатление, чем он сам.

– Точно, мсье.

– На меня тоже. Вы видели Оберона?

– Несколько раз.

– Что вы о нем думаете?

– Мне ничего не известно о его талантах, но как о человеке я думаю о нем еще хуже, чем о египтянине.

– Вы знаете, как он развлекает своих гостей?

– Ходят кое-какие слухи, мсье, но довольно туманные. Слуги в замке почти все нездешние и очень неразговорчивые. Но младшей горничной там служит одна девушка из Пэйиду… В смысле, к ней можно найти подход. Блондинка, что очень необычно для наших мест.

– И что же эта необычная блондинка рассказывает?

Рауль ответил не сразу, и Аллейн повернул голову, чтобы посмотреть на него. Шофер выразительно ухмылялся.

– По крайней мере, я этого не одобряю. Того, что Тереза рассказывает. Ее зовут Тереза, мсье. Я нахожу ее рассказы крайне неприличными. Дело вот в чем, мсье. Мне подоспела пора жениться, и по некоторым причинам – а в таких делах трудно следовать голосу рассудка – я выбрал Терезу. Есть в ней что-то, чего нет в других девушках. – Аллейну вдруг вспомнилась отчаянная пылкость Аннабеллы Уэллс. – Но от жены, – продолжал Рауль, – ожидаешь определенной сдержанности в том, что касается других мужчин. Мне не нравятся отзывы Терезы о ее хозяине, мсье. И особенно не нравится рассказ об одном случае.

– Могу я узнать, в чем дело?

– С удовольствием расскажу. Обязанности Терезы, мсье, ограничены чисткой ковров и полировкой мебели, от нее не требуется разносить завтраки гостям или исполнять их личные поручения. Она ведь неопытная. И вот однажды этот египтянин замечает Терезу, когда она, опустившись на колени, натирает комод, стоя спиной к нему. Тереза, мсье, со спины так же хороша, как и спереди. Доктор останавливается, наблюдая за ней. Потом он возвращается вместе с мистером Обероном, и теперь они оба стоят над Терезой, переговариваясь на иностранном языке. Затем старшая горничная вызывает Терезу и приказывает ей отныне носить завтрак этому животному Оберону, прошу прощения за грубость, мсье, в его спальню, за что ей обещают повысить жалованье. Тереза исполняет поручение. В первое утро Оберон не произносит ни слова. Во второе интересуется, как ее зовут. На третье утро этот похотливый козел замечает, что она красивая и крепкая девушка. На четвертое он несет какую-то околесицу о духовности тела и несуществовании зла, а на пятое утро Тереза входит и застает его в очень нескромном виде перед большим зеркалом в гостиной. Надо заметить, мсье, что в спальню нужно проходить через гостиную. Терезе приходится приблизиться к этой скотине! А он смотрит на нее в упор и разговаривает в совершенно недопустимой, безбожной и сатанинской манере! Мсье, Тереза – хорошая девушка. Она испугалась, но не столько этого скота, как она говорит, но самой себя, потому что ей казалось, будто она птичка, замершая в ужасе перед змеей. Я сказал ей, что она должна уволиться, но она ответила, что в замке хорошо платят, а у них большая семья, родители нездоровы и куча долгов. Мсье, повторяю, она хорошая девушка и ей действительно нужны деньги, но я не могу избавиться от мысли, что ее заманили в ловушку, из которой ей трудновато выбраться. Так что когда я последний раз видел ее, мы поссорились. Я сказал, что либо она бросит работу, которая в конце концов покроет ее позором, либо пусть поищет мужа в другом месте. Она плакала, да и я расстроился. Конечно, Тереза не какая-нибудь там особенная, но так уж случилось, что мне нравится именно она.