Вместо Лондонского университета я окончила наш иняз. Я с детства была билингвом и говорила в совершенстве на русском и казахском. Моя бабушка (та, что филолог) заметила, что мне легко даются языки. Я выучила сначала английский, затем начала французский. В университете добавился испанский (привет бабушке, которая обожала мыльные оперы). Отец говорил, что я могу работать в каком-нибудь посольстве. Но в 20 лет я познакомилась с Рустамом на светском мероприятии, куда меня привел отец. Ему тогда было 23, и он только вернулся из Америки. Я влюбилась в него с первого взгляда. Он говорил, что тоже. Наши отцы были только рады: как говорится, деньги к деньгам. Через год я родила Анель, а следом Лау́ру. Мы были по-настоящему счастливы. Вот только Рустам и его родители хотели мальчика – наследника, продолжателя рода и фамилии. Пять лет назад я, наконец, забеременела. Это был мальчик. Мы все очень ждали нашего сыночка и готовились к его появлению. Я стояла на учете в частной клинике и исправно проходила все скрининги. Но однажды ночью, на 18 неделе, случилось ужасное: у меня отошли воды. Вот только два дня назад все показатели были в норме и вдруг – «ИЦН» - длинный и трудно выговариваемый диагноз - «истмико-цервикальная недостаточность». Проще говоря, шейка матки истончилась, и произошло раскрытие. Оказалась, я вошла в тот небольшой процент женщин, у которых все происходит молниеносно. Малыша не спасли, и врачи вытаскивали из моего живота уже мертвого ребеночка. А ведь у него уже были головка, ручки, ножки, сердечко…

Потом меня накрыла депрессия, бездонное чувство вины, что не уберегла, перепады настроения, страх забеременеть вновь. Я боялась, что все может повториться. Не жила, просто существовала. Но в какой-то момент очнулась и поняла, что в моей жизни есть два прекрасных человечка, которым я очень нужна – мои девочки. А я, оказывается, так долго упивалась собственной болью, что совсем их забросила. Где был все это время Рустам? Да, он меня поддерживал, признавался в любви, просил не отчаиваться. А потом…что же было потом? Я не могу вспомнить, когда мы стали отдаляться друг от друга, когда он начал задерживаться в офисе или улетал в длительные командировки. Мы так давно были вместе, что я принимала все его слова за чистую монету, потому что безгранично ему верила.

От всех этих мыслей и воспоминаний голова раскалывается. Иду в ванную, где открываю шкафчик и нахожу таблетку от головной боли. Запиваю прямо водой из-под крана. Ох, видела бы меня сейчас моя бабушка! Впрочем, я от себя не в восторге. Смотрю в зеркало и вижу измученную женщину в отчаянии. Макияж, который пару часов назад сделала девушка-визажист, потек. От красоты не осталось и следа. Волосы растрепаны, глаза и губы опухли, нос красный, будто я только с мороза. И как в таком виде показываться нар празднике? А ведь совсем скоро придут гости, будут поздравлять его и меня, снова и снова говорить, какая мы красивая пара, не зная, что между нами пропасть. Господи, хорошо, что мы отправили девочек в летний языковой лагерь. Они не должны видеть всего этого ужаса. Кажется, я все еще помню вкус его губ. Поцелуй страстный, обжигающий, наказывающий. Будто он клеймил меня, давая понять, что любые мысли о другом мужчине останутся только мыслями. Хочу стереть воспоминания об этом порыве, включаю воду и начинаю остервенело вытирать пальцами свои губы. Потом срываюсь и сметаю с мраморной столешницы все содержимое. Керамическая мыльница, вазочки для зубных щеток, крема и тоник летят на пол. Хрупкие вещицы разбиваются на десятки осколков, а я просто кричу дурниной от боли, разочарования и отчаяния. Меня учили держать лицо и не раскисать. Посмотри на меня, бабушка: что со мною стало?