Запах мыла, горячей воды и мокрого белья я почувствовала гораздо раньше, чем увидела пожилую прачку, еще одну из Дочерей Ургородских матерей. Жална стояла, прислонившись к холодной стене замка и, прикрыв глаза, отдыхала. Ее ярко-красные от постоянного нахождения в горячей воде руки были густо смазаны заживляющим маслом и перевязаны белым платком. Когда я побывала здесь в первый раз, пришла в ужас от состояния рук прачек, отправила им большой горшок самого лучшего топленого масла и отрез тонкого полотна, приказав каждый вечер смазывать руки и перевязывать их чистой тряпицей. Жалне и другим опытным прачкам это всего лишь немного облегчило боль, слишком долго их кожа подвергалась агрессивному действию мыла. Но их дочери смогли сохранить руки в хорошем состоянии, и прачки прониклись ко мне искренним уважением. Моя забота тронула их сердца. И теперь они помогали не только по воле баронессы Шерши, но и из благодарности мне самой.

– Ваша светлость, – услышав шаги, Жална открыла глаза и с улыбкой поклонилась, – идемте, вас уже ждут, – шепнула она мне, когда мы прошли через темную кладовку, где хранилось грязное белье, к кабинету кастелянши.

Кастелянша, как и все остальные «лишние» люди, мирно спала в своей постели, заблаговременно напоенная сонницей. Рядом с ее кабинетом располагалась большая кладовка, забитая разным хламом, которой никто давно не пользовался. И именно ее мы облюбовали почти три года назад для наших конспиративных встреч.

Тогда же мы оттащили весь мусор ближе к двери, чтобы оттуда ничего не просматривалось, и установили посередине большой круглый стол, за которым собирались мои тайные соратники. Они пробирались в замок через тайный ход, который показала баронесса Шерши. Я так и не выяснила, откуда она про него узнала. В ответ на мой вопрос Ирла пожимала плечами и загадочно улыбалась.

Марга осталась за дверями. Она следила, чтобы никто посторонний не помешал нашим разговорам, а я вошла внутрь.

– Доброй ночи, друзья, – поздоровалась я со всеми.

– Вот такие дела. Думаю, купцы не врут. Абрегорианская империя определенно готовится к скорой войне, – закончил свой доклад Жерен.

Он уже больше двух лет был ночным королем Грилории. Мне с трудом удалось уговорить друга принять титул, он очень сильно переживал, что не справится. Ведь, помимо общения с простыми людьми, ночной король должен был вести дела с аристократами. А у Жерена, как почти у каждого простолюдина, присутствовал неосознанный трепет перед знатью. Пришлось ему напомнить, что он уже много лет тесно общается с принцем и принцессой. И ничего… Отлично справляется.

– Так и есть. Мои источники подтверждают, – кивнул герцог Форент, который до сих пор скрывался под именем господина Рода Форта, брата моего вымышленного отца и воспитателя Лушки. – Император собирается захватить Беломорье, он утверждает, что Абрегории нужен еще и этот порт.

– Но это значит, что Грилория совсем потеряет выход к морю! – воскликнула баронесса Шерши, всплеснув руками и округлив глаза в притворном ужасе и одновременно дав понять, что только Род Форт настолько силен, что может спасти всех от неминуемой беды.

– Верно, – кивнул он. На него кокетство баронессы почему-то не действовало. Ирла Шерши предпринимала огромные усилия, чтобы затащить мужчину в постель, однако за три года ей не удалось добиться даже его расположения. Род Форт смотрел на баронессу равнодушно, тем не менее отдавая должное ее хитрости и уму. Жеманство и нарочито глупый вид баронессы не ввели его в заблуждение, он сразу понял, что из себя представляет «глупышка Ирла». – Большинство аристократов против этой затеи. В том числе и я. Однако идею поддерживают владельцы северных земель, которые занимаются разведением тонкорунных овец. Император пообещал отдать им в собственность восточную часть Эрренвирских гор. Ведь именно там сейчас пасутся ваши отары, ваша светлость. – Он усмехнулся, – бедолаги до сих пор не простили вас за то, что вы переиграли их, начав разводить овец самостоятельно.