– Ну-у-у, – протянула я, пытаясь быстренько придумать сказочку про то, откуда я могу это знать, – теоретически…

– Теоретически? – удивился лекарь. – Как это?

– Я читала. Давно. Нашла какую-то старую рукопись. – я врала и сама понимала, что моя ложь совсем неправдоподобна. К счастью, лекаря занимало совсем другое.

– Научите? – выдохнул он, и я увидела, как загорелись фанатичным огнем его глаза. – У нас в городе часто случаются «переломы со смещением», – выделил он голосом, – если вы меня научите, я смогу их лечить!

Я тяжело вздохнула. Чую, теперь этот «светоч» местной медицины от меня не отстанет. Пришлось рассказывать. Знала я на самом деле немногим больше, чем уже говорила: кости надо вправить, то есть поставить на место, руку зафиксировать повязкой и лубками от локтя до пальцев и не снимать тридцать дней. А с учетом возраста господина Элдия – и того дольше.

Лекарь выслушал, решительно подошел к постели, откинул одеяло и, посмотрев на руку, спросил:

– А как ее вправить?

Если бы я знала! Попыталась на пальцах объяснить анатомию руки… анатомию лекарь знал. Втихаря препарировал трупы. Он только для этого и пошел работать казенным лекарем, чтобы была возможность потрошить тела умерших бродяг, а потом на других испытывать новые способы лечения. Звучало это очень неприятно, особенно для местных, которые считали смерть и похороны слишком личными мероприятиями, чтобы приглашать на них чужих. Но я его не осудила. Знания по истории мира в моей другой жизни говорили, что именно такие люди, как этот лекарь, двигают науку.

Я даже посмотрела на него другими глазами. Может, мне повезло, что я встретила такого человека. Или повезло господину Элдию…

Чтобы понять, как вправлять перелом и потренироваться, мы с лекарем, которого звали Алис, потребовали у кухарки куриные крылышки. Не самый подходящий учебный материал, но уж что было. Третье крыло Алис вправил почти профессионально. И мы приступили к лечению господина Элдия. Ему очень повезло, что он так и не пришел в себя и ничего не чувствовал. Думаю, боль должна была быть адская. Но зато рука приняла нормальный вид. Мы зафиксировали ее положение повязкой и деревянными дощечками.

Лубки здесь тоже не применяли, просто рекомендовали пациентам лежать тихо и не шевелить поврежденной рукой или ногой. Но мало кто слушался. И в итоге кости чаще всего срастались криво и доставляли много проблем в будущем.

Алис собрался уходить, когда стало темнеть, сказав, что обязательно заглянет утром, чтобы узнать пришел в себя пациент или нет. Отек заметно спал, и это давало надежду на то, что мы все сделали правильно. Но господин Элдий все еще был без сознания.

Когда мы вышли из комнаты, прямо у дверей, прислонившись к стене и свернув руки рогаликом, меня ждал страшно злой Дишлан.

– Алис, – улыбнулась я лекарю, делая вид, что не замечаю, как свирепо смотрит на меня телохранитель, – идем, я провожу тебя.

Я попыталась смыться от разъяренного Дишлана. Я была виновата перед ним. Очень. Ведь если бы со мной что-то случилось, ему пришлось бы отвечать за это перед Жереном.

Я проводила Алиса до выхода, закрыла за ним дверь и повернулась к Дишлану, который следовал за мной, не отставая ни на шаг. Вздохнула… Я ждала, что он будет пенять мне за то, что я сделала. Я даже не удивилась бы, если бы он начал ругать меня. Но он только смотрел и молчал…

– Дишлан, прости, – не выдержала я обвиняющего молчания. Извиняться я никогда не любила, но сегодня на самом деле серьезно подставила хорошего человека. Мало того, что пошла гулять на ярмарку, не дождавшись возвращения телохранителя, так еще и ввязалась в драку. – Я сама не знаю, как так вышло.