Особенно плодотворными в творческом отношении были последние десять лет жизни Феодосия. За время своего пребывания в Невельской обители он закончил обширное богословско-полемическое сочинение «Обличение» (декабрь 1707 года), в котором, отвечая на работу Рязанского митрополита Стефана Яворского «Знамения пришествия антихриста и кончины века» (1703), обосновал учение о духовном антихристе. Беседовал Феодосий Васильев и с одним из талантливейших богословов раннего старообрядчества Андреем Денисовым, обменивался с ним посланиями (известны два послания – около 1701—1702 годов и около 1705 года), дважды (в 1703 и 1706 годах) посещал Выг, где состоялись его беседы с поморскими отцами. Но именно в период существования Невельской обители произошла размолвка Феодосия с выговцами в некоторых вопросах вероучения, в результате которой образовалось отдельное старообрядческое согласие, впоследствии получившее название федосеевского (самоназвание – старопоморское согласие).

Однако несмотря на разделения и полемику, которая порой принимала весьма ожесточенный характер, предпринимались неоднократные попытки объединения двух братских беспоповских согласий. Так, например, известно, что после разрыва Феодосия Васильева с выговскими отцами (а разрыв этот произошел во время отсутствия Андрея Денисова на Выге) возвратившийся в обитель выговский киновиарх был весьма опечален случившимся, а по прошествии двух лет встретился для переговоров в Старой Руссе с Феодосием, после чего в одной из окрестных деревень они совместно отслужили всенощное бдение, положив, таким образом, начало общению между собой.

Впоследствии, уже на рубеже XVIII—XIX веков, произошло окончательное обособление федосеевцев от поморцев, когда последние ввели у себя так называемый бессвященнословный брак, объявив федосеевцев «бракоборцами». Но вместе с тем большинство федосеевских общин в Российской империи уже до революции 1917 года постепенно перешли на позиции поморцев в вопросе о браке и фактически стали поморскими.

Опочецкий уезд был приграничным уездом, а массовая эмиграция русских старообрядцев на территорию Речи Посполитой продолжалась на протяжении всего XVIII века, тем более что большого труда это не составляло. Согласно документам того времени, русские из соседнего Великолуцкого уезда «проходили в Польшу в день», в приграничные Невельский и Себежский поветы (уезды) Речи Посполитой. Переходили как индивидуально, так и целыми группами – вместе со своим инвентарем и скотом, целыми деревнями.

В этом смысле показательно дело из архива Синода «По доношению Ямбургского попа Константина, о присоединении к православию раскольника Ивана Парфенова и других раскольников Ямбургского и Дерптского уездов, на которых указал при допросе в Синоде Парфенов» за №386/257 от 17 июля/22 ноября 1722 года. Иван Парфенов родился в семье, принадлежавшей к официальной церкви, в деревне Касанове Опочецкого уезда. Когда Ивану было около 15 лет, в его родную деревню пришел «расколоучитель» Семен Григорьев, родом «корелянин». «Усмотря его, Ивана, в малолетстве, отводя от людей», Семен говорил ему, что семейные его и все их погоста крестьяне имеют «не самую сущую христианскую веру», поносил «богомерзкими н хульными словами» церкви Божии и православные обычаи, а свою «раскольническую прелесть» называл «самою сущею христианскою верою». В результате, Иван вскоре оставил свое семейство и отправился с Семеном странствовать. Два года прожили они в келье, устроенной Семеном в лесу, в Новгородском уезде, за Старой Руссой, на реке Робье, а затем (в 1699 году) вышли из лесов на дорогу и пристали к толпе староверов, которые, числом более ста человек, на сорока подводах, переселялись за польский рубеж. Никем не задерживаемые, без всяких видов, они перебрались за рубеж в Невельский уезд и поселились в Крапивенской волости, на лесных угодьях, принадлежавших пану Куницкому. Выстроив два скита, мужской и женский, они прожили, с женами порознь, в имении Куницкого шесть лет, платя владельцу оброк тридцать рублей в год и занимаясь хлебопашеством. Здесь, через три года после поселения, Иван окончательно «возлюбил раскольническую веру» и был окрещен в реке Семеном Григорьевым с именем Киприан.