Михаил невольно насторожился: уж больно мудрёные речи вёл мужик. Да и на мужика он был не похож вовсе, скорее – на разночинца[22].

– Говори, что надобно, не мудри. Иначе уйду! – отрезал младший надзиратель.

Разночинец усмехнулся.

– Знаю, приказчиком ты раньше был. Видать, хватки деловой не потерял…

Михаил замер на мгновение, затем недоверчивым взором смерил незнакомца.

– Прощевайте, господин хороший! – грубо произнёс он, поднялся из-за стола и надел шинель. Тотчас приблизился халдей.

– Господин Венгеров, записать на ваш счёт? – вежливо поинтересовался он.

– Запиши…

Михаил, застегнув шинель и накинув башлык, вышел из питейного заведения и направился к тюрьме. Незнакомец нагнал его.

– Да ты не серчай, Венгеров. Лучше тебе с нами сотрудничать. Мы про тебя всё знаем: кто ты, откуда… И про Варвару Михееву – тоже…

При упоминании Вари Михаил резко остановился и недобрым взглядом смерил незнакомца.

– Ты что, из жандармов будешь? Политическими занимаешься? Нету за мной серьёзных грехов – в политике ничего не смыслю и отношения к ней не имею.

– Я не из царской охранки… – почти шёпотом произнёс разночинец. – Я из другой организации.

Михаил сморгнул.

– Из той, – пояснил незнакомец, – которая может и сестёр твоих, и матушку запросто пристрелить… А заодно и любовницу синеглазую…

Михаил ощутил, как его внутренности сковал холод, отнюдь не зимний, это был холод страха.

Заметив замешательство младшего надзирателя, наглый разночинец продолжил:

– Тебе лучше нам помочь… Тем паче – не бесплатно. На домик в тёплых краях хватит.

Михаил поглубже надвинул башлык.

– Знать, штабс-капитан Басов не просто Носкова крутит… Он политический, имеет отношение к вашей организации… Вы кто: бомбисты, террористы?

– Большевики, – спокойно пояснил незнакомец. – Носков – член «Боевого отряда народного вооружения»[23]. И как ты правильно понял: с нами шутки плохи.

– Большевик! Слыхал о таких – мутят воду в столице. Дык что ж Носков в воровской малине-то делал?

– А это уже не твоё дело, господин надзиратель, – жёстко произнёс незнакомец. – Выбирай: либо поможешь Носкову бежать из тюрьмы, либо мы порешим твоих близких. Но всё равно найдём в тюрьме того, кто нам поможет.

Михаил потоптался на месте: ноги прихватило от стужи.

– Денег сколько даёшь?

Незнакомец усмехнулся.

– Бывший приказчик, деловой человек. Правильно, деньги все любят… Тысяча рублей устроит?

– Нет, я не только местом своим рискую, но и свободой. А если что не так?

– Не волнуйся, я тебе объясню, что делать. Начальство тюремное разве что обвинит тебя в халатности. Две тысячи рублей… Соглашайся, это твоё жалованье, почитай, за десять лет.

Неожиданно Михаил представил себе справный домик с цветущим садом где-нибудь на Украине и Варю, одетую в белое платье с оборками. Соблазн был велик…

Ночью в одной из камер, вверенных младшему надзирателю Венгерову, раздались крики заключённых. Михаил тотчас поспешил выяснить: что случилось. Он распахнул небольшое оконце, прорезанное в двери, и увидел, как Носков корчится в судорогах, а из его рта струится пена. Сокамерники, как могли, пытались помочь собрату по несчастью, но тщетно.

Венгеров отворил дверь ключом, заглянул в камеру.

– Ну что тут случилось-то? – нарочито лениво поинтересовался он. – Ни днём ни ночью от вас роздыху нету…

Старший по камере подскочил к младшему надзирателю.

– Дык, господин начальник, вишь – плохо Носкову. Ещё днём в цеху на заводе жаловался он на немощь. А теперича вона пеной изо рта исходится. Чевой-то с ним будет-то? А?

Венгеров подошёл к Носкову, скрюченному на полу посреди камеры. Пнул его для верности в бок сапогом.