– Я же говорю, монастырь больше никому не нужен. Думаю, после смерти последнего из нас, это место окончательно придет в запустение.

– Как же вы управляетесь? Территория велика, тут бы человек двадцать нужно.

– Нас всего семеро! Комендант, то есть отец Лоран, всем управляет, Дамьен ведет бухгалтерию и летопись, брат Арман ухаживает за ослом да возит все, что нужно, в соседнюю деревню; вы наверняка видели его на конюшне… – повар попробовал варево из котла и довольно причмокнул, – Серхио плотничает, все чинит, да еще приглядывает за воротами – и все это делает из рук вон плохо. Брат Андони отвечает за хранение припасов на складе, хотя хранить нам давно нечего; я готовлю и звоню к мессе, зовут меня брат Модест… Ну а брат Рикардо занимается садом.

На последних словах он указал куда-то в угол. Андре машинально обернулся и вздрогнул, обнаружив там еще одного монаха. Невысокий, худой как палка старик сидел на скамье, сложив узловатые от тяжелой работы руки на коленях. Голова его была покрыта капюшоном, из-под которого на доктора глядели пронзительные черные глаза. Даже возраст и бритая борода не смогли скрыть черты настоящего кастильца^>4. Неумолимый взгляд фанатика прожигал насквозь. По спине у доктора прополз холодок.

Андре с трудом сдержал волнение и заставил себя улыбнуться как можно более приветливо. Он поздоровался с монахом, но тот и не думал отвечать.

– Все готово, пора звонить к мессе, – сказал тем временем повар.

Он снял фартук и небрежно бросил его на стол, следом полетел колпак. Только тут доктор обнаружил, что уцелевшие после бритья макушки волосы монаха очень редкие и совершенно седые. Брату Модесту было не менее семидесяти – он не покривил душой, записав в старики и себя. Выглядел он значительно моложе, как часто бывает у полных людей. Повар вышел наружу и зашагал по галерее, огибающей дворик, к церкви. Андре следовал за ним.

– Брат Рикардо дал обет молчания, – пояснил толстяк, – Кое-кто считает его напыщенным гордецом, но вы не подумайте плохого. Если бы надо было указать праведника на этих землях, я бы без колебаний выбрал его. Сама скромность и трудолюбие!

– Я ничуть не удивлен. В его взгляде горит настоящий божественный огонь, – пробормотал Андре.

– Поверьте, это добрейшей души человек. Я знаю его давно, говорить он перестал лет десять назад, но и до этого был немногословен – непросто кастильцу среди нас.

– А другие ваши братья – французы?

– В основном – да. Брат Андони – баск^>5. Язык он знает, но держится сам по себе, да и характер не из приятных.

– Кажется, я его видел – угрюмый старик вон там? – указал доктор в сторону склада.

– Это он! Сидит там целыми днями, добро пересчитывает. Более кислой физиономии не найти, – кивнул толстяк, – А вот здесь келья настоятеля. Он строгий у нас, но вы раньше времени не волнуйтесь.

Указав доктору дверь, он отвесил неожиданно изящный поклон и скрылся в церкви. Повар с манерами дворянина – это что-то новенькое! Андре проводил его удивленным взглядом, а после прислушался. Чем бы ни занимался в вечерний час комендант-настоятель, из-за толстенной двери ничего не было слышно. Путник постучал. Через минуту к нему вышел невысокий монах. Хрупкого телосложения, с застенчивым взглядом огромных глаз и моложавым лицом, он производил впечатление херувима, почтившего своим присутствием грешную землю. Разглядеть за этой ангельской внешностью пожилого мужчину было почти невозможно. Лишь складки возле губ да морщинки у глаз выдавали возраст, который составлял не менее шестидесяти лет.

– Добрый вечер. Чем могу помочь? – обратился к доктору херувим.