Я спустился в холл и подошёл к ним. Maman со светской улыбкой познакомила нас:

– Княгиня, хочу представить вам нашего старшего сына и наследника Грегори, – промолвила она по-французски, – Грегори, пожалуйста, познакомься с супругой нашего гостя, князя Владимира Николаевича Львова, Анной Павловной Львовой.

«Супругой»… «Князя»…

Она протянула мне руку в белой перчатке. Я взял её своими, кажется дрожащими, руками, поцеловал, и, посмотрев ей в глаза, сказал:

– Анна… Павловна. Наше знакомство – честь и невероятная радость для меня.

Maman неодобрительно посмотрела на меня. Но Она – этот её взгляд я тоже буду вспоминать даже после смерти – он давал мне надежду, обещал, что всё возможно. Если бы я знал тогда, что он означает на самом деле. Если бы знал… и что? Вышло бы всё то же самое. Я вступил на эту дорожку, когда увидел её в парке. И с того момента мне уже не свернуть».

Яна закрыла дневник. Она не могла поверить в происходящее. Ведь её полное имя было Яна Павловна Львова.

«Следующие три дня прошли однообразно. Генерал с моим отцом пропадали на строительных работах, приезжая только на обед. Я ни на секунду не отходил от Анны, как только она спускалась из своей комнаты. Но и maman старалась не оставлять нас наедине – кажется, она поняла, что со мной происходит.

Но Анна держалась так холодно, что мне уже стал казаться иллюзией тот обещающий взгляд. Мне мучительно хотелось поговорить с нею наедине, но это не удавалось, а намеков она не понимала. Да нет, зачем я пишу ложь. Она их понимала, но при этом голос её становился ещё холоднее, а на поверхность голубых озёр всплывали маленькие льдинки и кололи мою душу. Про себя я называл её Снежной королевой, очень уж ей шёл этот сказочный титул.

На четвертый день я просто впал в отчаяние. Анна постоянно находилась рядом, иногда даже шла, опираясь на мою руку (только если на вторую опиралась maman). В эти моменты у меня мутилось в голове, я с трудом поддерживал беседу. А если быть совсем уж честным, я не мог её поддерживать, постоянно запинаясь и отвечая невпопад. Maman хмурилась, а Анна делала вид, что не замечает моих оплошностей. Как будто меня и на свете не существует и мои ответы она не слушает. Так вот, она была всё время рядом, но дотянуться до неё я не мог.

Наверное, я бы наделал каких-нибудь глупостей: мне приходили мысли – войти в её комнату до того, как она спустится к нам, или отвлечь maman каким-нибудь происшествием в хозяйстве, или… да много чего лезло в голову. Но повезло: у maman разболелась голова, и она попросила меня занять гостью. Возможно, поведение Анны убедило её, что проблем не возникнет.

Когда мы вдвоём вышли в парк, мне показалось, что Анна тоже довольна сложившейся ситуацией. Она даже сама взяла меня под руку, чего до этого ни разу не случалось, и выглядела как-то особенно. Голос её потеплел (или это был самообман?). Я же весь дрожал от волнения – сейчас должна была решиться моя судьба! О чём я думал тогда? Какая судьба? Она – замужняя богатая княгиня, и я – состоящий на службе офицер, обрученный с девушкой, выбранной по воле отца. В этом мире нам не было места. Но мне было наплевать на это – я знал лишь одно – от её слова зависит моя жизнь.

Удалившись достаточно далеко в парк, я остановился и повернулся к ней лицом. Она тоже смотрела на меня безо всякого смущения, хотя прекрасно знала, что я сейчас скажу.

– Анна, когда я увидел вас вот в этом парке, я безумно влюбился с первого же взгляда. Моя жизнь теперь ваша. Распоряжайтесь ею, как хотите. Скажите, есть ли у меня хоть маленькая надежда на вашу симпатию?