Призрак снова спас ее.

А врач останавливается. Смотрит на Марину, не сводит с нее глаз. Она медленно, очень медленно идет к нему.

Не потому, что не хочет быстрее. Нет, ей доставляют наслаждение эти мгновения. Мгновения приближения к нему.

Она возбуждена, чувствует, как напряглись соски грудей…

Забывает во сне, что перед ней призрак. Сейчас они, наконец, будут вместе. Она хочет его, как никогда никого не хотела.

Но… перед ней уже другой человек. Он чем-то похож на Иоганна Рихтера. Он незнаком Марине, хотя нет…

Где-то она видела его. Недавно. Здесь, в Риге.

К нему тянет, тянет сильно. По-другому, чем к призраку, но тянет.

Он стоит возле мольберта, держит кисть.

Смотрит на Марину с желанием, страстью, нежностью…

Но в его глазах есть и страх, сильный страх. Неожиданный, непонятный. Марина чувствует одно – ему плохо из-за этого страха. Его жаль. Она очень хочет помочь ему…

До него всего несколько шагов…

…Марина просыпается.

Она тут же вспоминает мужчину, которого видела во сне. Это художник с маленькой площади возле кирхи святого Петра!

Да, подумала Марина, Иоганн Рихтер и незнакомый ей художник действительно немного похожи. Есть что-то общее в чертах лица. Какое-то трудноуловимое сходство.

Когда увидела художника, не заметила этого. И не почувствовала к нему влечения.

Интересно…

Но тут Марина случайно посмотрела на часы. Господи, да она совсем заспалась!

Надо быстрее одеваться. Воскресенье, вот-вот приедут дядя Петя и Алексей. Они отвезут ее в Сигулду, покажут Рундальский дворец…

– Неважно выглядишь сегодня, – заметил дядя Петя, когда они выезжали из Риги.

Добродушный толстяк то и дело с тревогой посматривал на единственную племянницу. А раньше, совсем недавно, был так доволен, что повеселела, вышла из депрессии.

Марина знает, что он прав. Стала бледной, под глазами – темные круги. Дают знать о себе частые ночные встречи. Но не только это.

Она тянется к Иоганну Рихтеру, чувствует душевную гармонию с ним. Но все равно, он безумно далек. И с этим нельзя ничего сделать. Оттого она часто грустит.

Эта грусть непохожа на ту черную, давящую, с которой приехала в Ригу, но все равно она есть, от нее горько на душе.

Да и московская боль еще не прошла до конца. Просто благодаря новому, пришедшему в Риге, эта боль притупилась. Марина теперь может жить с ней.

– Может, сходим к врачу, к психоневрологу? – тем временем предложил обеспокоенный дядя.

– Мой однокурсник лечился у одного очень толкового доктора. И Марина может пойти к нему, – тут же развил эту тему Алексей.

Все его вытянутое лицо выражало желание как можно лучше и быстрее помочь кузине. Кузен был готов начать действовать прямо сегодня.

– Нет, не надо никакого врача, просто я неважно сплю в последнее время, – возразила Марина, – а так мне уже намного лучше.

Это чистая правда, она живет, снова живет!

Дядя Петя и Алексей поверили Марине, не стали настаивать на визите к врачу. Но они не оставили тему ее здоровья. Заговорили о снотворных, одно из которых надо обязательно подобрать для нее.

Марина ласково посматривала из-за своей длинной челки на заботливых родственников, вяло поддерживая разговор. Она думала не о снотворном, и не о Рундальском дворце. Ждала позднего вечера, той минуты, когда снова придет Иоганн Рихтер. И у нее будут часы настоящей жизни.

Машина быстро ехала по шоссе в сторону Сигулды. Утренний туман еще не растаял. Его не могли прогнать солнце и слабый ветер.

Все было в тумане – редкие хутора, маленькие городки, поля, сосновые леса.

Анна и Жанна заряжаются силой от тумана. Они ждут, очень ждут новую жертву.

Но возле башен безлюдно. У них недобрая слава, люди стараются обходить их стороной.