Вот только прижаться к мужчине, который так близко, Марина не может. Оттого в ней горечь.

Но все равно она очень не хочет отпускать его от себя. Увы, скоро рассвет, значит, призрак оставит ее.

– Ты еще придешь ко мне?

– Не знаю, – Иоганн Рихтер не смотрел на нее.

Он больше не увидит ее. Да, может, они половинки целого, но слишком далеко находятся друг от друга. Это надо принять как должное. А сегодняшняя общая ночь, каждое ее мгновение, всегда будет с ним.

На этот раз Иоганн Рихтер ушел не через зеркало, хотя оно ему очень нравилось – старинное, красивое. Любому призраку приятно пройти через такое.

Сегодня он миновал зеркало, подошел к двери, она сама открылась перед ним.

Сам не осознавая того, врач сегодня хотел быть похожим на обыкновенного, живущего на земле человека. Получалось плохо…

Когда Иоганн Рихтер возвращался домой, мысли о том, что у него с Мариной нет общего будущего, отошли на второй план.

Он был счастлив, ведь они только что виделись. Прекрасна эта звездная ночью с большой круглой Луной!

Айна ждала его дома, в маленькой комнатке музея. Встретила, посмотрела в глаза.

– Ты уже несколько дней не был в библиотеке, – сказала.

Права. Ему не хотелось туда идти. Все равно не смог бы читать.

– Не складывалось, – кратко сказал Иоганн Рихтер.

Он не хотел никаких разговоров. Продолжал жить встречей с Мариной.

Подошел к окну. Снова смотрел на звезды сегодняшней ночи. Вспоминал свидание. Снова переживал каждое его мгновение. Вновь чувствовал то, что чувствовал тогда, когда был с Мариной.

– Ты меняешься в последнее время. Почему? – тихо спросила Айна.

Иоганн Рихтер сделал вид, что не услышал ее слова.

Она не стала повторять свой вопрос.

Годами в акварелях Андриса мало что менялось. В основном, художник писал пейзажи, силуэты старого города. Почти все его картины были в неярких тонах.

Люди говорят, что чувствуют спокойствие, умиротворение, когда смотрят на них. Он это понимает – сумел передать что-то свое!

Всегда отдыхал душой, когда работал. Отдыхал и… грустил. В Андрисе много этого чувства. Но грусть его редко кто видел. Она в почти неуловимых оттенках, тенях картин.

Прежде Андрис не поднимался выше определенного уровня. Будто застыл в своих чувствах, своей грусти, своем мастерстве.

Сейчас в нем будто что-то взорвалось. Художник работает с большим напряжением: ночами стоит у мольберта. Потом, днем, болят виски, но он все равно продолжает работать. Устает, мало спит, но внутри будто что-то горит.

Незнакомка, которую встретил… Благодаря ей получается все, что он хочет вложить в полотно.

Картины Андриса стали другими. Это говорят люди, которые видят их. Что-то такое появилось в акварелях, что, хоть ненадолго, но заставляет забыть обо всем.

В полотнах – больше энергии, силы, у них более нервные линии. Изменилась гамма цветов. В ней – трепет, волнение. И сюжет новый. Раньше на картинах Андриса не было людей.

Теперь появилась она. Ее силуэт. Силуэт миниатюрной женщины в дожде. Женщины, идущей по городу босиком.

Его картины пронизывают нежность к ней, тяга к ней, хотя видел ее всего раз и то издалека.

Нежность и… грусть в новых полотнах.

Грусть Андриса стала другой. Его оставило грустное спокойствие, а само чувство стало сильнее, чем прежде. Потому что он знает – ничего не получится, даже если снова увидит ее. Из-за его болезни.

Вроде за много лет привык жить со своим страхом. Притерпелся. А сейчас снова очень тоскливо.

Но все равно вечерами, перед тем как идти домой, художник долго бродит по старому городу. Зайдет ненадолго в костел Екаба, а затем… Затем ищет ее. Вдруг снова встретит?