Благо кормилицей во все времена была и остается река Волга. Испокон веков слагали на Руси и пели песни о Волге-матушке. В памяти старика всё чаще всплывали сцены на рыбалке у костра из далекого детства.

– Есть на Волге утес, – заводила сестра Тоня, любительница порыбачить на вечерней зорьке, песню про Стеньку Разина, и все подхватывали: отец, дядя Егор – отец Игната, и они с Игнаткой. У Тони был удивительно звонкий и чистый голос, благодаря которому попала она потом в хор Пятницкого – стала артисткой. Песня звучала, а отец готовил на костре в котелке вкусную ушицу.

Теперь старик тоже пел, когда рыбачил, но про себя, да и странно было бы, если б он запел вслух: вдруг кто услышит невзначай? Да к тому же рыба любит тишину, излишний шум вовсе не надобен. Выходил Иваныч рыбачить на утренней или вечерней зорьке в хорошую погоду или после дождя. Ловил на удочку и с берега, и с лодки. Правда, лодка была старая, швы расходились, и каждый сезон старик тщательно ее готовил – конопатил паклей и смолил. Такая работа всегда была для него в радость, так же как и зимой плести корзины для грибов да туески для ягод. Ловить рыбу сетью было разрешено только тем, кто работал в рыбхозах, для остальных – штраф. Иваныч никогда браконьерством не занимался – закон уважал. Да и куда ему много рыбы! На утренней зорьке предпочитал старик ловить с лодки, а на вечерней посидеть с удочкой на бережке.

Для хорошего улова места надо знать, да и уметь надо – у каждой рыбы свой прикорм. В этом деле с Иванычем мало кто мог потягаться. Еще бы, он был местный житель, а городским, которые дач себе в Волково понастроили, да приезжим, обосновавшимся здесь на постоянное жительство, где им знать.

Рыбы разной в Волге много – лещ, окунь, ерш, карась, язь, плотвичка опять же, уклейки водятся, сазан, судак, можно и щуку поймать – но старик не любил ее, говорил, что она пахнет тиной. Если попадалась щука на крючок, то всегда отдавал ее Любочке, которая ела любую рыбу. К тому же продавщица на данный момент тоже была одинокой: с мужем развелась, а сын работал в Москве. Подкармливал Иваныч ее и другой рыбкой в знак благодарности, так как Любочка никакой выгоды от продажи его грибов и ягод не имела, только ее сестрица.

Поймав разную мелкую рыбку, старик всегда отпускал ее на волю, так как душа у него была добрая, и он считал, что человеку нужно только то, без чего ему не обойтись. А если у него поймана крупная рыба, так зачем тогда мелкая, пусть себе плавает. Если каждый будет мелочь ловить, то крупной рыбы меньше станет, а это не дело.

– Умру я, а Волга все также будет течь, и люди будут жить. А будет ли в ней много рыбы, если так жадничать? О других надо нам всем думать, – приговаривал Иваныч, отпуская рыбешку в Волгу.

На еду старик предпочитал варить ушицу и запекать в печи средних по размеру окуньков в сметане. Окуньки с отварной картошечкой с укропчиком и чесноком, да еще квашеной капусткой и солеными огурчиками – это самая полезная пища для человека. Все натуральное – или выращено на огороде без всяких нитратов, или поймано в реке. Окуньков промыл, почистил – и на сковородку. Времени на приготовление много не требуется.

А вот с ушицей дел побольше будет, да и рассчитана она на то, чтобы не один человек ее хлебал. Мало не сваришь, а одному целый котелок ни к чему. Уху надо съедать сразу, поэтому Иваныч стал брать с собой на рыбалку двух внучат Игната, которые летом всегда отдыхали в Волкове вместе с бабушкой Пелагеей, женой Игната. Ребятня возвращалась домой, гордо неся свой улов, в который старик всегда добавлял часть пойманной им рыбы. Мальцы внимательно присматривались, что и как делает дедушка Пётр Иваныч, так как родному деду Игнату было недосуг из-за работы.