– Да потому, что за Ключом охотятся. Ты не задумывался, как оказался Ключ у агентов «Аннанербе»? Они нашли его, запеленговали, как и мы.

– Фашистская Германия разгромлена. Какая теперь к чертям «Аннанербе»?

– Это ты так думаешь. И кроме того, есть и другие… претенденты. Тебе известно, что в вашем НКВД существует аналогичное подразделение?

Иван захлопал глазами.

– Нашим-то он зачем?

– Затем же, зачем и ихним. Вероятно, они желают воспользоваться Звездным Путем, дабы нести идеи пролетарской революции во Вселенную.

Иван искоса взглянул на эльфа. Не любит, ох, не любит, контра, пролетарскую революцию…

Эльф сухо рассмеялся.

– К счастью, это не опасно для Вселенной. С таким же успехом какие-нибудь дикари-людоеды могли бы попытаться воспользоваться захваченным самолетом, чтобы прилететь в Москву и установить здесь первобытнообщинный строй.

Он внезапно помрачнел. Даже глаза потемнели, как синее море перед бурей.

– Но ваши охотники из НКВД – пустяки, как и «Аннанербе». Есть еще «черные хранители». Вот это по-настоящему опасно.

Иван молчал, пытаясь переварить все услышанное. Надо же, сколько всего наворотилось вокруг крохотной безделушки. Эльфы, «Аннанербе» эта, плюс родное НКВД, да еще какие-то «черные хранители»… Кстати, кто такие? Тайная секта?

– Нет, не секта – услышал его мысль эльф – они не люди, и не эльфы. Они вообще неизвестно кто. Нет даже доказательств, что это живые существа – я лично в это не верю, слишком много фактов против. У них нет агентурной сети, как у НКВД, сотен тысяч осведомителей и дивизий автоматчиков. Но они гораздо опаснее, и скорее всего, именно они вычислят местонахождение Ключа первыми. Здесь, в этом доме, нам от них не отбиться.

– А если его положить, ну скажем, в железный ящик? Мне помнится, радио не берет через металл.

На лице Киннора отразилось изумление.

– При чем тут радио? Разве я говорил про радио?

Эльф подошел вплотную.

– Отдай, прошу тебя. Мы спрячем Ключ в надежном месте, где его никто не найдет. И сами будем в безопасности, так как они не смогут выйти на нас по пеленгу Ключа. А когда… все кончится, мы вернем ключ, и ты передашь его королеве Элоре лично. Отдай!

Иван медленно покачал головой.

– Мне надо подумать.

Тонкая нежная кожа на точеном лице вздулась желваками на скулах.

– Думай. Если умеешь.

– Ваш обед, товарищ старший сержант.

Тамиона швырнула ему тарелку под нос, не глядя. В тарелке горой дымилась пшенная каша на воде. Иван усмехнулся. Сами лососину с апельсинами трескают…

– Мне показалось, что совесть не позволяет товарищу употреблять такие продукты, в то время, когда вся страна, как один человек, упорно голодает.

Они сидели на просторной кухне, являвшей собой необычное, какое-то эклектическое сборище, где на нормальных кухонных столах и полках вперемешку соседствовали деревенские чугунки и невиданно изящные предметы, хрустальные вазы, фарфоровые блюда и еще более экзотическая утварь, живо напоминавшая Ивану школьную лабораторию. В довершение в углу, как раз напротив русской печки, невиданным экзотическим цветком высился умывальник, уместный разве что во дворце. Эльфы… Кто бы мог подумать, что детские сказки, да не просто детские – буржуйские детские сказки, которые советским детям и знать-то не пристало, оживут в полуразрушенном войной русском городке таким неожиданно диким образом. Надо же – бессмертные прекрасные существа, воплощенное совершенство… Само собой, такие на фронт не пойдут, и у станков стоять не станут. Пока вся страна воевала, эти жрали тут икру…

Иван оборвал сам себя. Все это лабуда. Если эта их королева действительно сделает то, что обещала, Иван готов простить им все, все что угодно – и отсидку в тылу, и икру, и даже расплавленный свинец во внутренностях. Все что угодно.