Н.М. Карамзин, заканчивая свое повествование о стоянии на Угре, неожиданном бегстве Ахмата, такой же неожиданной смерти его и разрушении одного из главных враждебных Руси государств – Большой Орды, подводит итог этим событиям:

«Иоанн, распустив войско, с сыном и с братьями приехал в Москву славословить Всевышнего за победу, данную ему без кровопролития. Он не увенчал себя лаврами, как победитель Мамаев, но утвердил венец на главе своей и независимость Государства. Народ веселился; а митрополит установил особенный ежегодный праздник Богоматери и крестный ход июня 23 в память освобождения России от ига монголов: ибо здесь конец нашему рабству».

После того как прекратила свое существование Большая Орда и Россия перестала быть ее данницей, с Крымским и Казанским ханствами были заключены договоры о дружбе. Крымский и Казанский ханы не требовали дани, но вымогали «поминки», то есть якобы обещанные им дары, причем ханские приближенные советовали русским послам не скупиться: «а не захочешь царю (так они называли хана. – В.М.) дать добром, ведь царь у тебя силою возьмет все, что захочет». Крымские татары совершали грабительские набеги на окраинные русские села, и на требования прекратить их крымский хан Магмет-Гирей отвечал: «Хотя я с братом своим великим князем буду в дружбе и братстве, людей своих мне не унять». Однако татары в своих набегах не шли далее пограничных районов, и Москва не видела под своими стенами татарского войска почти полвека.

Весной 1521 года крымский хан Магмет-Гирей, свергнув промосковского хана в Казани и поставив на его место своего брата, тем самым усилился, призвал ногаев, и они общим войском двинулись грабить владения своего «друга и брата» – московского князя.

Поход Магмет-Гирея был настолько неожиданным для Москвы, что о нем узнали лишь тогда, когда татары вошли в русские пределы. Великий князь Василий Иванович послал навстречу им на Оку два отряда – один под началом князя Дмитрия Вельского, другой – великокняжеского брата Андрея Ивановича. Татары разбили их и рассеялись о всему пространству от Коломны до Москвы, грабя и захватывая полон. Великий князь выехал в Волок, куда назначили собраться войску со всех земель. Москвичи и жители ближайших сел бросились в Кремль, под защиту крепостных стен, на городских улицах образовались заторы от телег, в воротах поднялась давка. Кремль наполнился людьми, теснота была ужасная, стояла жара, воды не хватало, еще дня три-четыре – и могла начаться неминуемая беда осадной «тесноты» – заразные болезни и мор.

А татары окружили Москву. Горели вокруг села и деревни, враги сожгли Николо-Угрешский монастырь, разграбили княжье село Остров, в великокняжеском дворце на Воробьевых горах пили мед из великокняжеских погребов и смотрели на кремлевские церкви и хоромы.

В Кремле, ожидая штурма, люди в отчаянии повторяли: «Бог оставил нас!» Воины готовились к обороне, но всем было ясно, что силы неравны. Митрополит Варлаам призывал молиться и надеяться на Бога.

За несколько дней до того, как татары подошли к Москве, московский юродивый Василий Блаженный день и ночь молился на паперти кремлевского Успенского собора: ему было откровение, что только заступничеством Божией Матери «ради Ее чудотворные иконы» может быть спасена Москва. В один из дней молящиеся в соборе услышали шум и увидели, как икона Владимирской Богоматери сдвинулась со своего места, и послышался глас, возгласивший, что по грехам и беззакониям жителей, она уходит из города. Василий Блаженный, обливаясь слезами, продолжал молиться, а москвичи ожидали страшной беды.