Но статья Стеллецкого не нашла ожидаемого отклика. В 1949 г. Стеллецкий умер. В начале 1950-х гг. А.Ф. Родин в своей лекции о кладах отмечал: «В данный момент никто не работает над этой проблемой, и она не стоит на очереди ни в одном учреждении, ни лично у кого-либо из ученых. Мне кажется, что если вопрос спорен, то тем необходимее произвести поиски библиотеки до конца».

Статья Стеллецкого в 1944 г. была единственной серьезной публикацией по проблеме библиотеки Ивана Грозного в течение почти тридцати лет, ученые эту проблему игнорировали. Но научно «скомпрометированная» проблема все же вызывала постоянный интерес, и постоянно находились энтузиасты, которые занимались ею.

В 1947 г. репортерская судьба свела со Стеллецким начинающего литератора Василия Николаевича Осокина. Рассказ археолога о библиотеке Ивана Грозного произвел на него большое впечатление; впоследствии эта тема заняла большое место в его исследовательских интересах и писательском творчестве. Вообще, надо сказать, все эти долгие годы темой библиотеки занимались главным образом не ученые-историки, а литераторы: в пятидесятые годы З.С. Давыдов работает над книгой «Звезды на башнях» об истории Московского Кремля, в которой большое место уделено библиотеке Ивана Грозного, Г.Н. Гребнев пишет приключенческую повесть «Пропавшее сокровище», Р.Т. Пересветов в книге «Тайны выцветших строк» подробно рассказывает об эпопее поисков библиотеки.

Роман Тимофеевич Пересветов писал книгу несколько лет, начинал ее под сильным влиянием скептического отношения историков, с которыми консультировался при работе, но по мере того, как знакомился с документами и источниками, он освобождался от скепсиса. Обычно в читальном зале Исторической библиотеки его стол бывал так загроможден старинными и новыми фолиантами, что самого писателя за ними не было видно. Перипетии драматической истории, незамечаемая прежде связь событий вдруг наталкивали на новую мысль, гипотезу; тогда он, взволнованный ею (каждому исследователю известно это состояние), искал в зале знакомого, спрашивал: «не пора ли вам покурить?» (сам он не курил и не любил табачного дыма), шел в курилку и там, окутанный сизым облаком, захлебываясь словами, опровергал или доказывал, заражая своей увлеченностью. Вообще, по моим многолетним наблюдениям, с тех пор, как я школьником-шестиклассником в 1942 г. пришел в исторический кружок Дома пионеров, которым руководил А.Ф. Родин, всех, кто способен увлечься проблемой поисков библиотеки Ивана Грозного, отличают общие черты: увлеченность и романтичность восприятия мира. И еще одно наблюдение: кому пришлось, или, вернее сказать, посчастливилось, прикоснуться к этой теме, это уже навек, и чем бы он ни занимался, можно с уверенностью предсказать, что когда-нибудь все равно вернется к ней.

Итак, Пересветов начинал работу над своей книгой при скептическом отношении специалистов-историков, а заканчивал, когда вопрос о библиотеке Ивана Грозного вновь получил возможность обрести статус сюжета не беллетристического сочинения, а научно-исторического исследования.

В январском номере журнала «Новый мир» за 1960 г. появилась статья академика М. Н. Тихомирова «О библиотеке московских царей. (Легенды и действительность)».

«В истории встречаются загадки, – писал М. Н. Тихомиров, – которые долго привлекают к себе внимание и подчас так и остаются неразрешимыми. К числу таких загадок относится и вопрос о библиотеке московских царей XVI–XVII вв. <…> А между тем вопрос о библиотеке московских царей выходит далеко за пределы простого любопытства. Он имеет громадное значение для понимания культуры средневековой России. Вот почему нам хотелось бы заново поставить эту проблему и познакомить любителей прошлого нашей Родины с одной из ярких страниц ее истории.