Колонна подходит ближе, уже можно разглядеть знакомые лица парней из 9-й роты. Нельзя сказать, что при виде нас их лица светятся от счастья, но мы их прекрасно понимаем. В сложившейся ситуации, другого ожидать было бы странно: впахивать тут неделю за весь батальон, а потом встречать «халявщиков», пришедших на всё готовенькое, да ещё и построившись в 4 утра, – так себе радость. Тем временем, батальон выстраивается по фронту. Посматриваем на прибывающие вслед за нами из леса роты: 11-я и 12-я подошли, больше никого. Интересно, а где остальные? В Варшаве в наш эшелон грузились ещё и два артиллерийских полковых подразделения: 13-я рота пехотных орудий и 14-я рота противотанковых орудий. Мы видели, как они в предрассветной темноте покидали состав, и думали, что «боги войны» следуют прямо за нами. Но нет, – видимо, отстали по дороге. Или вообще будут в другом месте дислоцироваться.

– Интересно, а где наши пушкари? – спрашиваю я у Викинга.

– Не знаю, – отмахивается Лерман. Видно, что он дико устал и всё пытается как-нибудь половчее перехватить свой MG-34, что, однако, ему не очень удаётся.

– Может, позже подойдут? – это Райзингер подал сзади голос.

– Конечно, попозже – им ведь ещё свои пушки разгружать! Это не мы: винтовочку подхватил, – и иди куда хочешь налегке… Да, Лерман? Викинг не даст соврать, – обращаясь к нам, со смешком произносит Модель.

Он пытается поддеть Лермана, намекая на его вовсе не лёгкий одиннадцатикилограмовый пулемёт, но тот не настроен на веселье, поэтому просто игнорирует слова обер-гефрайтера. Модель, кстати, тоже ветеран, – воевал и в Польше, и во Франции. Он – единственный в нашем отделении, кто награждён «Железным крестом 2-го класса». Помимо этого, на груди старшего стрелка красуется, как и у Викинга, «Нагрудный пехотный штурмовой знак». К тому же, они с Лерманом давно знакомы и состоят в приятельских отношениях. Любой другой бы поостерёгся подшучивать над пулемётчиком.

Наконец, перед батальоном вышел его командир, – гауптман Пракса, и произнёс короткую, но пламенную речь о том, что жить нам предстоит в этом лесочке. Светомаскировку не нарушать, распорядок дня соблюдать, расположение без приказа не покидать. Передал слово командирам рот и откланялся. Обычные общие фразы, – ничего более. Зачем мы здесь, надолго ли, – гауптман не сказал. Надеюсь, выступление следующего оратора будет более информативным.

Далее вышел наш командир роты, обер-лейтенант Гренц, и вкратце пересказал нам только что слышанную речь Праксы. В конце добавил, что подробно всё доведут командиры взводов и тоже ушёл. Ну что же, – делать нечего, послушаем взводного.

Обер-фельдфебель Рауш прошёлся перед строем, встал перед нами, как обычно заложив руки за спину, и сообщил, что размещаться мы будем в одной из палаток, – там, дескать, всё готово. Где уборные, кухня, столовая и вообще что где находится в этом лесу, – разбираться придётся самим. Пока же взводный может показать только место нашего расположения. Поскольку полевые кухни 9-й роты накормить горячей пищей весь батальон не смогут, а наши ещё в пути с обозом, – то на завтрак будем есть свой сухпай. Но это будет ещё только через два часа. А пока, – идём заселяться, назначаем дежурную службу и занимаемся личной гигиеной. Справа, в колонну по одному, за взводным, шагом! – марш! И мы побрели к палатке…

Наше парусиновое жилище оказалось симпатичным только снаружи. Внутри палатки не было ни полов, ни нар, ни пирамиды для оружия, – только голые стены. Так что, после завтрака, нам предстояло заниматься плотницким делом, – благо материала вокруг хватало. А пока, мы сложили ранцы и оружие на землю рядом с палаткой, под охрану суточного наряда. Мой напарник, Отто, ещё не вернулся, поэтому Рауш выделил в качестве временной замены рядового Михаэля Кляйна, – стрелка из моего отделения. Он парень спокойный и покладистый, так что проблем с ним не ожидалось. Оставив его на охране имущества и оружия, я решил последовать совету обер-фельдфебеля и заняться личной гигиеной. Метрах в пятидесяти от палатки находился дощатый сарай уборной, чуть ближе располагались умывальники. Как я понял, для каждой роты эти сооружения были свои.