Потёр переносицу, давая себе время прийти в себя. Сейчас я совершенно не представлял, что мне делать. Чувствовал на себе его взгляд…

– Где она, говоришь?

– В Москве.

– Что она там делает? – я всё же взял себя в руки. Сейчас мне нужны хоть какие-то мелкие подробности и подтверждения, что этот пацан – тот, за кого себя выдаёт, и говорит правду. Правду, которой просто не может быть…

– Сказала: работать, – он пожал плечами и откинулся на спинку большого тёмного дивана. Расслаблен, ни капли волнения на лице. – А я столько времени хотел с тобой познакомиться. Она много о тебе рассказывала.

– Например.

– Как вы любили друг друга…

– Нет. Мы никогда не любили. Страсть была, использовали друг друга, – не стану же я его посвящать во все жаркие делишки с его матерью. – Но не любовь.

– Ты спросил, я ответил. Много рассказала о моих бабушке и дедушке… Бабушке Ире и деде Мише.

– Это мог узнать и из открытых источников, – и всё же я не мог пока верить. Мало, слишком всего мало.

– А то, что дед любил рыбачить под Молькино и вас с дядей постоянно с собой таскал, думая, что вы переймёте его хобби, – он показал пальцами кавычки.

Да, такое мало кто знал. А Маринка знала. Сам как-то ей жаловался. Сука! Ну не дебил же я, чтобы заделать ребёнка бывшей! Я умею контролировать себя. Всегда гордился этой особенностью.

– Жди здесь, – резко встал и вышел из комнаты.

У большой кухни замер. Я не знал, как сообщить жене то, что пацан пока останется в нашем доме. Меня словно большим булыжником ударили по голове, хорошенько оглушив, выбив почту из-под ног…

Как же меня подмывало тихо подкрасться к гостиной и послушать разговор мужа с гостем. Сцепляла зубы, хваталась за любую мелочь, вплоть до разводов на больших двух окнах, усердно их вытирая. Мне надо было отвлечься, не думать! Даже включила телевизор, но и это не помогло. Мысли возвращались в гостиную, а любопытство разрывало сознание.

Только уверенность, что это злая ошибка и муж быстро выпроводит наглеца из нашего дома, держала меня от глупого поступка. Рома точно будет недоволен детской выходкой. А то, что он мне всё обязательно расскажет, даже сомневаться не стоит. Всё же я включила чайник, выключила телевизор и принялась за мелкую готовку, настраивая себя на ужин.

– Кать…

– Он ушёл?

Рома мотнул головой и сел за стол, скрещивая руки под грудью. Я знала, что эта поза ничего хорошего не сулит. Было, плавали. Долгое молчание мужа прерывал только закипающий чайник. Меня же стало мучить плохое предчувствие. Схватив кухонное полотенце, села напротив Ромы и стала его крутить в руках. Так легче справиться с нервозностью.

– Ром, пожалуйста… не молчи.

– Кать, ты только не кричи. И прими спокойно то, что я скажу.

Начало не очень. Я внимательно следила за мимикой мужа, всматривалась в любимые карие глаза, чтобы увидеть в них всё что угодно, только не горькую правду! Правду, которая может перевернуть мою жизнь и разделить её на до и после.

– Ром… пожалуйста, – выдавила и кивнула.

– Он пока поживёт у нас.

Одна жёсткая фраза – и произошло то, чего я боялась. Значит, правда. Злая правда.

– Он твой сын… – я не спрашивала уже.

– Возможно. Поэтому он поживёт здесь…

– Здесь? Ты не можешь даже выговорить «в нашем доме»!

– Могу. А ты уже повышаешь голос. Кать, успокойся. Не надо, чтобы нас слышали дети.

– Особенно твой самый первый и взрослый! – не смогла сидеть. Кинула полотенце на стол и отошла к рабочей зоне, упираясь руками в столешницу.

– Не важно. Сама подумай. Мы не можем выгнать ребёнка на улицу в ночь.

– Можем… Он чужой! Пусть идёт туда, откуда пришёл.