– Чего это не выйдет? – не к месту вмешивается Игнатов. Зыркаю в его сторону, но друга уже несет. – Как войдет, так и…

– Вик! – Он затыкается, но по-прежнему злится.

– Ты зря бесишься, что кому-то нравится просто разок-другой со мной. Душный ты, Киреев.

Он злится, вижу, как заводится, но пока еще держит контроль.

– Посмотрим, как ты запоешь, когда узнаешь, кого я выбрал.

– Ну и?

– Селезнева. Новенькая. Со второго курса.

– Думаешь, она особенная? – ухмыляюсь я. – Все они одинаковые, Андрюх. Ты бы вместо того, чтобы беситься из-за своей Маргаритки, лучше бы сам удовольствие получал и мозг никому не сношал.

Упоминание бывшей, конечно, делает свое дело – Киреев окончательно звереет. В его исполнении выглядит это довольно комично. Потому что в открытый конфликт он никогда не лезет. Папаша у него проректор, и этот придурок боится за свою репутацию. Казанова чертов.

– Особенная или нет – узнаем. Да только хрен ты выиграешь. Ни одного условия не выполнишь.

– Выиграю, – довольно спокойно парирую. – И пересплю с этой Селезневой, и в любви она мне признается. Могу даже быстрее, зачем тянуть так долго?

– Так ты забыл про еще условие, – ехидно выдает Киреев. – Пока идет спор, никаких левых баб.

Вот тут забрало падает у меня. И теперь уже Игнатов удерживает меня на месте.

– Ты совсем окосел? Не было такого!

– Ну, если ты зассал и не уверен в том, что продержишься, – елейным тоном выдает Андрей. – Или, может, запамятовал, как сам выдал, что можешь пару месяцев без секса, лишь бы утереть мне нос.

Перевожу взгляд на Илюху Морозова, который стоит со скучающим видом и кивает мне.

– Позвони Тохе, если не веришь. Он трезвым был. Должен помнить.

Гадство. Могли они сговориться? Между собой еще ладно, но Тохыч не стал бы.

Смотрю на Вика, тот быстро строчит в телефоне. Понятное дело, кому и что. А спустя всего минуту обреченно кивает.

Гадство еще раз. Как я мог так лохануться? Это же жесткая подстава! Я вообще-то здоровый парень, и у организма есть потребности так-то.

– Ну, что ж, – выдаю я раздраженно. – Тогда ты не только документы свои заберешь, когда проиграешь, но еще перед этим подойдешь к Шипиловой и при всех предложишь ей себя в качестве прислуги на все выходные.

– Чего?! – ревет Киреев и дергается в мою сторону, но тут же тормозит. Впрочем, как и всегда. – Да я тебя…

– Остынь, – скалюсь в ответ. – А ты чего хочешь? Ставки растут, мать твою. Или соглашайся, или завтра весь универ будет знать, что ты трепло вонючее.

– Дополнение действует в обе стороны, – выплевывает он.

– Да не вопрос. Выполнять-то все равно тебе.

Меньше всего хочется скреплять наше пари рукопожатием с этим придурком. Но это вроде как положено. Так что приходится.

– Отсчет начался, – мрачно оповещает Киреев и сваливает со своим дружком.

– А ты уверен, что выиграешь? – вдруг спрашивает Вик, глядя, как эти двое уходят.

– Ты на чьей стороне вообще?

– На твоей. Но что-то уж больно уверен в себе Андрюха. Будто храбрости где-то хлебнул. Не иначе как у него есть козырь какой-то.

– Знаем мы его козырь. Он, идиот, не понимает, что светанулся, и что спалился еще до начала.

– А если еще что-то? – не унимается Игнатов.

– Что? Думаешь, договорился с мышью, чтобы она ему подыграла? Не смеши. Она не из таких.

– А ты уже прямо-таки понял, какая она? – друг ехидно скалится.

– Да никакая, – я морщусь. – Правильная. Я таких за версту чую. Проблемная. Душная. Невзрачная. Перечислять?

– Мне-то зачем? Ты, главное, себя правильно настраивай. А то в нужный момент все эти эпитеты уронят тебе твой калибр, – Игнатов ржет.

– Хорош скалиться, поехали. Спать хочу, – недовольно цежу. – Давай, не беси меня.