Акива усадил племянницу на кровать, Валдис поставил чемодан у прикроватного столика и вышел.

Военный отправился в свою комнату, где привел себя в порядок после дороги: сменил служебную одежду на повседневную и почистил запылившуюся обувь.

Когда он спустился вниз, намереваясь заказать ужин, его уже поджидал Есень.

Акива все-таки разрешил барду остаться и выступать по вечерам в обмен на скидку. К счастью, после первого же выступления у Есеня набралось достаточно денег, чтобы оплатить себе одну из самых дешевых комнат на неделю вперед.

Валдис, теперь почти все время пропадал на новой службе, разбираясь в старых бумагах, но по вечерам они с Есенем частенько болтали, пропуская кружку-другую ячменного пива.

– Я жажду подробностей! – воскликнул бард, как только увидел мыски сапог Валдиса, спускающегося с лестницы. – Это и была та самая племянница Акивы? Что там у вас случилось?…

– Нужно дождаться Акиву, – ответил военный, усаживаясь за стойку.

Вскоре рыжий леннай спустился вниз, племянницы с ним не было. Видимо, девушка решила остаться у себя.

– Говори, – велел рыжий леннай, встав на свое место за стойкой и вперив в военного внимательный взгляд янтарных глаз.

– Молния Клевора поразила леннайя на главной площади, – сказал Валдис. – Когда все произошло, он стоял в полуметре от Аленики.

– Великий Анну… – выдохнул Акива, невольно стягивая края жилетки на груди. – Что же это такое творится?

– Прямо на площади!? – воскликнул Есень, вытаращив глаза. – Такого раньше никогда не было!…

Вокруг стойки как бы невзначай стали собираться люди.

– Я слышал, четверых поразило в районе Торговцев, – заметил один из них.

– И двух в районе слевитов, – добавил старый слевит с моноклем в глазу.

Люди и нелюди обеспокоенное зашумели.

На следующий день во всех газетах написали о том, что проплывающий над столицей бог забрал с собой ровно двадцать грешных душ.

"Если дверь заперта, не стучись в нее. Развернись, сынок, и иди, иди от нее как можно дальше, и да хранит тебя святейший Клевор, потому что ничто хорошее никогда не бывает заперто", – такое наставление дала мать Есеню перед тем, как ее сын навсегда покинул родительский дом. Только спустя много лет бард понял, что говорила она совсем не о дверях.

Яркое солнце пробивалось сквозь легкие занавески, освещая обеденный зал «Мокрой Выдры». Такое светлое утро в конце осени – настоящий подарок в долгожданный выходной.

Некоторые постояльцы уже проснулись и завтракали, мирно обсуждая утренние новости.

За одним из столов сидел Валдис, от свежего омлета в его тарелке еще шел пар. Возле сыщика блаженно щурился Есень, запихивая в рот уже пятый блин со своим любимым вишневым вареньем. Аленика сидела напротив них, лениво ковыряя ложкой овсянку. Акива позавтракал еще час назад и теперь пил кофе, нацепив на нос пенсне. По обыкновению он читал утреннюю газету.

Вдруг лицо рыжего леннайя вытянулось. Словно не поверив в то, что только что прочел, он снова пробежал взглядом по строкам.

– Ого, вот это новость! – воскликнул он. Все трое оторвались от еды и посмотрели на Акиву. – На другом материке пропал царевич Охмараги!

– Что!? – Есень чуть не подавился.

– Вот, тут пишут: «Отряд живых огней прибыл на Арсуну, в Рашемию из самого сердца Охмараги и продвигался на север страны, когда посреди пути царевич бесследно исчез. Что заставило ярчайший огонь отправиться в страну льда и снега выяснить так и не удалось, но очевидцы утверждают, что царевич был большим поклонником рашемийской культуры. Он любил слушать народные песни, а по дороге скупал березовые веники и цирковых медведей. Поиски ведутся по всей стране, царь Охмараги ярчайший огонь Златомир грозит Рашемии войной, но следов пропавшего наследника по-прежнему не обнаружено»!