– И что же это за находка? – нетерпеливо спросил маг. На самом деле он уже знал, что ему скажут, но хотел, чтобы эти слова упали в воздух, наконец-то стали частью его реальности, а не яркими мечтами, которые он с жадностью перебирал ночами.

Куп выждал несколько секунд, а потом наклонился над столом и тихо произнес:

– Мы нашли гробницу первой расы.

– Неужели они еще остались? После стольких тысяч лет?… – прошептал маг. Нервно разгладив усы, он отвел сосредоточенный взгляд в сторону. – И многое ли уцелело?

– Достаточно, – Ванд говорил спокойно, но в душе он торжествовал. Он уже знал, что вернется к хозяину не с пустыми руками. – Мы ищем человека, которому хватит знаний и могущества, чтобы изучить наше открытие. Мы верим, что гробница – это ключ к чему-то куда более великому, чем просто ответы на вопросы. Это путь к новой истории!…

– Ни слова больше, болтливый человек! Я должен увидеть все своими глазами и как можно скорее, – Демонтин встал из-за стола. Он плавно, не касаясь, провел по скатерти рукой, оставив щедрые чаевые прислуге. – Едем немедленно! Надеюсь, лошади у вас такие же резвые, как и ваш язык…

"– Вы видели эту так называемую племянницу? Они же ни капли не похожи!… А эти уши!? Зуб даю, эта старая рыжая выдра укрыла у себя очередную преступницу!" – сказал однажды постоялец гостиницы "Мокрая Выдра", которого никто больше никогда в ней не встречал.

Молодая лошадка резво бежала по незнакомым каменным улицам, не замечая ни криков возницы, ни натянутых вожжей. Сильные ноги несли ее вперед, в новый еще неизвестный ей город.

– Да стой же ты, сволочь!… – в гневе закричал старик и, привстав на скрипящей телеге, что было сил потянул на себя вожжи.

Голова кобылы резко ушла в сторону, и животное остановилось, недовольно гарцуя на месте.

– Непослушная скотина! – выругался старик и злобно сплюнул на мощеную камнем улицу.

То ли дело была его прежняя кляча: вечно голодная, вечно уставшая, и потому послушная, как машина!

– Чуть не проехали! – сказал старик, оборачиваясь.

На телеге среди мешков с зерном на продажу и ящиками овощей сидел путник.

– Спасибо, добрый человек: так бы не добрался, – сказал мужчина, взваливая сумку с пожитками на плечо и спрыгивая с телеги. – Держи, скотине на корм, – он кинул старику монету в пять собак.

– Живи здорово, вояка. Тпру! Пошла!…

Телега умчалась дальше, а путник остался один перед двухэтажным зданием с выбеленными стенами.

Постоялый двор «Мокрая Выдра», которую местные знали скорее как «трактир этого рыжего скряги Аки́вы». Единственное место на Причалах, – одном из беднейших районов столицы, – где можно было остановиться человеку или нелюдю чьи сбережения уже иссякли, а самоуважение еще нет.

Стоял полдень, потому в главном зале «Выдры» царила тишина: вчерашняя пьянка уже закончилась, а для новой пока было рановато. Два-три разомлевших тела, в которых еще можно было узнать наемников, сидели в деревянных креслах у камина. За отполированной до блеска стойкой, стоял нелюдь, чистокровный рыжий леннай с топорщащимися в стороны жестки волосами и янтарным, как молодой виски, взглядом.

– Здравствуйте, я хотел бы снять комнату, – сказал путник, подходя к нелюдю.

Леннай заприметил военного, как только тот спрыгнул с той телеги, но не подавал виду, пока к нему не обратились. Пригладив жесткие ярко-рыжие волосы, он нарочито медленно оторвал взгляд от газеты. Большие раскосые глаза оценивающе прищурились.

Путнику было около тридцати восьми, загорелый, с выцветшими светлыми волосами и неопределенного цвета глазами. На поясе виднеется рукоять офицерской сабли, ножны прикрыты голубым плащом с королевским гербом. Из-за плеча выглядывало дуло старого солдатского ружья. Но кое-что рассказало об этом человеке больше, чем все эти детали: повязка на неподвижной левой руке.