– Самая поганая, – определял Олег. – Красная, та более-менее выколачивается. А эту, блин, молотишь, молотишь, руки отобьёшь, колонковую изуродуешь, пока выбьешь.

В колонковой что-то гукнуло, глина пошла гуттаперчевым столбиком, за которым вылился наработанный раствор. Олег едва успел подставить под мощную, густую струю «парашу». Разложив керн в ящик, Валера объявил чаепитие.

У дальней скважины возле ящиков с керном сидела женщина.

– Наконец-то! – воскликнул Олег. – Геологиня пожаловала, думал, заездку отработаю, так категорий и не увижу.

– Чего ещё наставит, – проворчал Валера.

Следующим рейсом отбили контакт, Олег едва успевал перекрепляться.

– Идёт как в масло, тут главное затереться, чтоб керн не растерять, – пояснил Валера.

Песчаных отложений оказалось шесть метров. Характер бурения вновь изменился, уходка замедлилась, снаряд дёргался и погромыхивал.

– Разруха пошла, – объяснил Валера, и добавил с сожалением: – Геолог тут, побурить не даст, а самая категория пойдёт.

Олег ушёл варить обед, Мезенцев его с готовностью подменил, Валера снисходительно позволил постоять у станка, и пройти рейс, но затирался сам.

Над двумя объёмистыми эмалированными мисками поднимался духовитый пар, словно привлечённая запахом пищи, в вагончик вошла высокая крепкая женщина с открытым добродушным лицом некрасовской героини. Буровики, давно поджидавшие её, хором воскликнули:

– Здравствуй, Валентина Матвеевна!

Женщина улыбнулась.

– Приятный аппетит!

Её тут же наперебой, пригласили к столу. Илька по команде Валеры достал из тумбочки глубокую металлическую миску. Валентина Матвеевна не торопясь, положила на табуретку полевую сумку, сняла вязаную шапочку, геологическую куртку с капюшоном, оказавшись в коричневом свитере крупной ручной вязки. Освободившись от верхней одежды, тщательно вымыла руки, от обеда не отказалась, но прежде чем приступить к еде, сполоснула под рукомойником ложку. Илька тут же завёл речь о категории, но Валентина Матвеевна небрежно отмахнулась.

– Погоди, поем. С утра чаю попила, уже живот подвело.

К Ильясу Фахрутдинову относились насмешливо, среди буровиков котировался легковесным болтуном, и прозвище имел соответствующее – Ботало или того пренебрежительней – Боталка. Был Илька на год, полтора постарше Коли Снегирёва, за короткое время снискавшего славу остряка, но снегирёвские шутки звучали к месту и попадали в яблочко. Илькина же болтовня раздражала, вызывала в памяти изречение Козьмы Пруткова, сам Илька не мог понять причины, и злился, когда предлагали заткнуться. Ему бы помалкивать, но по привычке легковесных, недалёких людей, Илька старался изобразить из себя толкового, знающего человека, лез со своими замечаниями в любой разговор.

К категории, а именно о ней не терпелось поговорить всем присутствующим, вернулись за чаем.

– Что есть, то и ставлю. Будто первый раз на буровой. Глина седьмой категории не бывает, – добродушно отвечала Валентина Матвеевна.

– Так что, седьмой вообще нет? – быстро спросил Семён.

– Ну, почему нет? По разрухе, по коренным седьмую ставлю, кое-где восьмая проскакивает. Только вы доверием злоупотребляете, мальчики. Ну, я скажу вашему Попову, и Иванову. Договорились на участке по очереди жить, так надо за обеими вышками приглядывать. У вас на одной скважине пять метров коренных. Это куда годится?

– Так ты шибко быстро керн описываешь, Валентина Матвеевна, – вставил Валера. – Я за тобой приглядывал. Вот она там сидела, глядишь, уже на другой точке. Конечно, так как категорию углядишь?

– А кого глядеть, да рассусоливать? – хохотнула геологиня. – Всё одно и то же. Чай, не первый год замужем. – От натопленной печки веяло жаром, горячий чай согревал изнутри. От тепла Валентина Матвеевна подобрела, смотрела дружественно. – Ну, натопили прямо, как в бане, ажно упрела. Конечно, все мы люди, все человеки, всё понятно, каждому заработать хотца, но порядок есть порядок. Лишку вы бурите. И метры с вас списывать жалко, и как участковому объяснять не знаю. Вот в третьей бригаде порядок, ни метра лишнего не набурено.