Вообще же во всех этих отношениях действительно принципиальным является не наличие или отсутствие отмеченной выше дискуссионности в понимании взаимосвязи общения и познания, а признание информационной основы коммуникативного процесса. Это обстоятельство, с одной стороны, и разработка самостоятельной теории информации, с другой, явились причиной возникновения так называемой информационной модели коммуникации. Коммуникация в данном случае может быть рассмотрена как процесс, с помощью которого закодированные источником (отправителем) сообщения передаются по каналу связи в назначенный пункт (получателю), где происходит их декодирование. В терминах этой модели общение может рассматриваться как ситуация, в которой два или более человека выступают как отправитель и получатель. Подобные коммуникативные отношения основываются на передаче информации от отправителя к получателю.

Своего рода «рокировку» субъект-субъектных отношений в субъект-объектные, когда один из субъектов может выступать в качестве объекта в отношении с другим, нельзя отнести к числу неизвестных. В то же время подход к субъект-объектному взаимодействию, когда объектом не является человек, остается без достаточного внимания в интерпретации и оценке этого явления как коммуникативного процесса.

Коммуникация – это информационный процесс, в котором имеет место восприятие информации от определенного источника. Когда таким источником является человек, то в этом случае коммуникативный процесс, в принципе, не вызывает сомнения. Но когда источником информации выступает любой другой объект, как быть в этом случае? Как оценить процесс, в котором участвуют субъект, как получатель информации, и объект, как ее отправитель, привычная коммуникативная интенция которого фактически отсутствует и остается лишь ее «референт» в форме различных свойств и характеристик, выражающих так называемую информационную природу («нагруженность», конституцию и т. п.) объекта? Тем не менее указанная референтность коммуникативной интенции выступает одним из важнейших условий взаимоотношений человека и окружающего его мира. Именно она (данная интенция) способна отчасти объяснить: почему человек вступает в эти отношения, что их обусловливает и какова их объективная природа, наряду с тем, что у человека просто существуют информационно-когнитивные потребности как определенная психофизиологическая и социальная норма.

Человеческая жизнедеятельность изначально и в самых своих элементарных проявлениях объектно ориентирована, предметно определена. Разумеется, эта предметная определенность первоначально опосредована сложной системой чувственных восприятий объекта, которые на сенсорном уровне не могут быть охарактеризованы как познавательные образы. Как показано в психофизиологии, нельзя рассматривать психические образования как совершенно тождественные нервно-физиологическим механизмам. Субъективный образ имеет свою специфику и не сводим к модели, исходящей от нервного аппарата. Сенсорная система не владеет социально-нормированными способами преобразования получаемой информации и в таком случае не может выступать основой субъект-объектной коммуникации. Как отмечает В. А. Лекторский, «возникновение восприятия, т. е. объектного знания, не может быть понято только исходя из сенсорной информации или же каких-то иных видов отражения, не воспроизводящих объектные характеристики действительности» [200, с. 12].

Американский психолог Дж. Гибсон выделяет, к примеру, два вида зрения, лишь один из которых является восприятием, то есть знанием в прямом смысле слова. «Если вы посмотрите в окно, – пишет он, – то увидите за ним обширное окружение: землю и здания или, если вам повезет, пейзаж. Это то, что мы будем называть видимым миром. Это обычная знакомая сцена повседневной жизни, в которой большие предметы выглядят большими, квадратные – квадратными, горизонтальные – горизонтальными, а книга, лежащая в другом конце комнаты, выглядит так, как будто лежит перед вами… Теперь взгляните на комнату не как на комнату, а, насколько вы сможете, как на нечто, состоящее из свободных пространств или кусочков цветных поверхностей, отделенных друг от друга контурами… Если вы упорны, то сцена станет походить на картину. Вы можете видеть, что ее содержание чем-то отличается от предыдущей сцены. Это то, что здесь будет называться видимым полем, оно менее знакомо, чем видимый мир, и его нельзя наблюдать без особых усилий» (цит. по: [209, с. 233]).