– О? – хмыкнула она. – И на какую же жертву вы готовы пойти ради этого?

– Я, как и вы, свяжу себя узами брака с совершенно незнакомым человеком. Я стану отцом, хотя и меньше всего ожидал этого.

– Что? Нет. – Она схватилась за ручку двери.

Бросок Акина был быстрым, как у гремучей змеи. Он прижал Ханну к сиденью и схватил ее за руку. Хотя Ханна не могла пошевельнуться и высвободить запястье из его цепких пальцев, она обратила внимание на то, что он обращается с ней очень бережно.

– Я же предупредил, что буду защищать этого ребенка. Даже от вас, Ханна, если дойдет до этого. Дайте мне слово, что не будете совершать глупости.

– Нет. – Она заморгала, чтобы прогнать злые слезы, туманившие зрение. – Мы с вами не поженимся. Я не собираюсь выходить замуж за незнакомого человека.

– Это же не навсегда. Зато наш брак пойдет на благо ребенку и – прошу прощения за то, что это звучит столь цинично, – поможет сгладить ситуацию в прессе.

– Просто ужас какой-то! – Ханна попыталась отстраниться от него.

– Ханна, это реальность.

Акин еще несколько мгновений удерживал ее – Ханна не сомневалась, что тем самым он хочет показать, кто тут главный, – затем убрал ее руку с дверной ручки, выпрямился и устремил на нее испытующий взгляд.

– Наш современный мир может принять то, что у незамужней женщины есть ребенок. Мой народ может принять даже то, что от монарха забеременела иностранка. А если оба варианта? Это уже посерьезнее… Полагаю, у меня есть основания верить, что вы сохраните конфиденциальность?

Ханна хмыкнула:

– Вы думаете, мне кто-нибудь поверил бы, если бы я рассказала?

– Справедливо.

Внедорожник остановился у трапа к частному самолету. Ханна вжалась в сиденье и стиснула ремень безопасности, готовая драться, если ее попытаются вытащить из машины и запихнуть в самолет.

– Оставьте нас наедине.

Его люди пулей выскочили из машины и замерли под падающим снегом.

– Мой отец по состоянию здоровья собирался отречься от престола в пользу Эйджаза. Но диагноз, поставленный брату, сделал это невозможным. После его смерти здоровье отца довольно быстро ухудшается. Здоровье матери тоже пошатнулось. Мы планировали, что я вступлю на престол после первой годовщины его смерти. И вот сейчас…

Акин взмахом руки обозначил то самое землетрясение, которое всего час назад перевернуло их жизни.

– Что сейчас? – Ханна еще крепче сжала ремень.

– Сейчас я буду править как регент, – без всяких эмоций продолжил он. – Пока мой племянник не достигнет того возраста, когда его можно будет короновать. Естественно, на мои плечи ляжет огромная ответственность, и я обрету большое влияние на вашего ребенка. В связи с этим вам следовало бы стать моим партнером. В противном случае вас воспримут как суррогатную мать, которой просто выплатят гонорар и отправят куда подальше.

Ханна охнула.

– Вы так говорите, будто я племенная кобыла! Но я забеременела исключительно потому, что у меня было настоятельное желание иметь своего ребенка. У вас на него нет никаких прав. Вы хоть это понимаете? – Она почти кричала.

Акин остался бесстрастен и лишь покачал головой.

– Ханна, что вы собираетесь делать? Вы не можете отречься от его имени. Это может сделать только он сам через восемнадцать лет. Как вы собираетесь воспитывать его при сложившихся обстоятельствах? Ведь много из того, что вы планировали, уже невозможно. Вы отказываетесь готовить его к такому тяжелому испытанию, как управление страной? Расскажите мне, какие, по-вашему, у нас есть варианты.

Вот мерзавец, подумала Ханна, сидит тут и снисходительно таращится на нее, потому что знает: она у него в руках. У нее нет выбора. Никакого. Пусть она и получит возмещение от клиники за эту ошибку, однако эта сумма не пойдет ни в какое сравнение с теми финансовыми ресурсами, которыми обладает он. Ей еще повезет, если он ограничится тем, что потащит ее в суд. Она никогда не имела удовольствия быть ответчиком, но знала, что время в судах измеряется веками, а услуги адвоката чрезвычайно дороги.