«Грудь, выпяченную по случаю ожидания навешивания орденов, следует вернуть в рабоче-будничное состояние, а губу – закатать», - отдала себе команду Глазунова и сгорбилась под тяжестью несправедливости.

Но неожиданно после обеда Скворцов все-таки приехал на завод, и Глаша чуть не выронила чашку с кофе, когда его машина прошуршала мимо ее окна. Стоило зазвонить прямому директорскому телефону, как девичье сердце исполнило тарантеллу, а ноги сами понесли в кабинет завлаба. 
Но Марина Станиславовна, вздрогнув как боевой конь, услышавший звуки горна, споро отбросила в сторону пузырек с каплями от насморка и, хлюпая носом и ловя одноразовой салфеткой вытекающее лекарство, схватила трубку первая.
- Да. Сддавствуйте. Бде лучше, спасибо.

Высморкавшись перед выходом, покряхтев и повздыхав, Магута потопала в офис, а Глафира опустилась в изнеможении на стул. 
Когда-то в летнем лагере всем на полдник раздавали по большой шоколадке, а Глаша по какой-то причине опоздала, и лакомство у своей тарелки не нашла. То ли случайно пропустили, то ли кто-то из детей успел съесть. Ей тогда было так же горько.

***
- Присаживайтесь, Марина Станиславовна. Рад, что вы снова в строю, - Скворцов указал на кресло с левой стороны стола и дождался, когда заведующая лабораторией устроится и поднимет на него глаза. – Я ознакомился с нашим протоколом по панелям Хакимова. А также с протоколами компании Нехлюдова и независимой лаборатории. Общее заключение: пятна неизвестного происхождения, следов коррозии металла не обнаружено. Я позвонил Нехлюдову и поблагодарил за отлично выполненную работу. Если бы не оперативные действия его специалистов, к приезду юристов Хакимова я бы, наверное, поседел.
- Пдостите, - Марина Станиславовна подняла кулачок, в котором был зажат носовой платок. – Вы сейчас намекаете, что Глазунова с поставленной задачей не справилась?
- Ну, если стоять, засунув руки в карманы – это хорошо выполнять работу, то приношу свои извинения. Но я сам наблюдал за ней из кабинета Хакимова. Пока Нехлюдовская девчонка терла панели, спасая мое имя, Глазунова мило болтала с Дризом.
- Девчонка? Лихо вы о ней. Лаборантке Нехлюдова за пятьдесят…

Магута замолчала, испугавшись того, что Скворцов начал медленно подниматься. Решив, что ее выражение «Лихо вы о ней» показалось директору фамильярным, она открыла рот для извинений, но чих никогда не приходит во время. Ее «апчхи!!!» смело все протоколы со стола и откинуло директора к дверям. Это потом, когда в голове Магуты прояснилось, она поняла, что сила ее чиха не столь велика, чтобы вышвырнуть директора на улицу и даже хлопнуть за ним дверью.
Кряхтя, заведующая лабораторией поднялась и, собрав все оставшиеся после болезни силы, поспешила в свое царство. В том же направлении, но намного быстрее, двигался и директор.
«Все! Хана Глазуновой!» - употребила Марина Станиславовна любимое слово Дриза и попыталась догнать Скворцова. Дело любой матери - защищать своих птенцов. Ну, и заодно убрать со стола сопливые салфетки.

Скворцов не любил чувствовать себя дураком. 
«Ничего не понимаю! А кто тогда был в моем кабинете?  Я же не слепой и мне не нужны, как некоторым в халате до пят, очки».
Но не эта надуманная обида гнала его в лабораторию. Он не мог поверить, что та девушка в голубом и есть Глазунова. Он хотел лично убедиться, что здесь нет путаницы. «Может у нас работают две Глазуновы?»
Если все же одна, то он точно дурак. Как он мог пропустить мимо ушей ответную похвалу Нехлюдова, оценив ее как насмешку?
«Да ладно тебе с поздравлениями! – рассмеялся партнер, у которого тоже упал камень с души. – Нужно сказать спасибо той, что не побоялась показаться смешной и принялась оттирать ржавчину. Настойчивая девица. И умная».