Ее фигуру, запакованную в красный бархат, Скворцов определенно не забыл бы. «Просто задушила бы своей грудью».
Третья дама была хороша. И лицом, и фигурой. 
Леониду нравились ямочки на ее щеках, поэтому всякий раз, проходя через заводскую проходную, где медсестра с алкотестером наперевес встречала рабочих, интересовался: «Дунуть?», после чего несколько секунд наслаждался смущенной улыбкой.
- Почему не она? – с сожалением спросил самого себя Скворцов, поскольку праздничный наряд стройной женщины совсем не соответствовал тому, который Леонид запомнил. Брюки отличались от платья кардинально: их он не смог бы задрать до пупа, желая добраться до соблазнившей его попы. 
Вздохнул еще раз. К медсестрам у него особое отношение.
Четвертая - судя по списку та самая Глафира Степановна, танцуя с Марком, в приступе смеха так высоко задрала голову, что невозможно было не только ее рассмотреть, но и определить, какой она национальности. Раскрасневшееся лицо, глаза - узкие щелочки. «Якутка что ли?»
Растопыренные руки Марка, похабно выгнувшегося в характерном движении ламбады, не позволили толком увидеть фигуру «якутки».
«Надо бы как-нибудь заглянуть в лабораторию», - сделав заметку в памяти, Леонид отключил компьютер.
Посмотрел на часы. По давнему распорядку в воскресенье «мамин день». Неявка засчитывалась уважительной только по причине заграничной командировки, тяжелой болезни и безвременной кончины. Похмелье в любой форме в расчет не принималось.

Скворцов, все еще чувствуя себя разбитым, вызвал служебную машину. 
Приехал начальник охраны - невысокий широкоплечий мужчина с сильными залысинами и внимательными глазами. 
Сдержанно поздоровался.
- Петр Иванович, это вы вчера привезли меня домой?
- Да, Марк вызвал.
- Вы видели девушку, которая была со мной? В красном платье.
Короткий взгляд в зеркало заднего вида.
- Леонид Сергеевич, вы были одни. Если не считать гардеробщицы. Коричневое платье, пуховый платок, обрезанные валенки.
- Марк тоже говорит, что никакой женщины не было, - скорее себе, чем водителю, сказал Скворцов. – Ну не приснилась же?
- Могла. Когда я вас из подсобки забирал, вы спали. Пришлось на спине тащить.
Скворцов оторопело посмотрел на Петра Ивановича.
- Сильны! Во мне девяносто килограмм.
- Служба, - коротко ответил тот.
Леонид отвернулся к окну. Водитель, решив, что босс злится из-за того, что его тащили, словно мешок картошки, попытался успокоить:
- Марк уверен, что заводские даже не подозревают, что вы приходили в кафе. Все чисто.
- Хорошо. Остановите у магазина на Набережной.

***
- Леня, как у тебя дела? Хорошо себя чувствуешь? – мама подкладывала пельмешек. Беспокойный взгляд красноречиво говорил - выглядит сын не ахти.
- Нормально, - заметив, как сжала губы, поправился. – Мам, на самом деле нормально. 
- Ммм, поэтому тебя глава охраны внизу поджидает? Сам Леонид Сергеевич рулить не в состоянии? – тетя Саша отодвинула занавеску и ткнула вилкой в ту сторону, где Петр Иванович нарезал круги вокруг машины.
- Ой, надо бы домой позвать. Сегодня холодно, - забеспокоилась мама. – Я его на кухне покормлю. 
- Как хочешь, - сын сложил тарелки и по заведенной в доме традиции понес грязную посуду в мойку. Засучил рукава, но тетя  Саша ущипнула за локоть.
- Идем, поговорить нужно. Мама сама справится.
Тетя Тося, прижимая трубку к уху, с беспокойством оглянулась, но ответивший на звонок охранник отвлек.

- Ленчик, давай выкладывай, что с тобой вчера было, -  Александра Михайловна закрыла за собой дверь, села на кровать, заправленную покрывалом с оборками, и потянула за собой Скворцова.