Как это вообще на руси звалось? Прелюбодеяние? Да, нет… Это вроде что-то из смертных грехов… Может плотские утехи? Фу, вообще как-то мерзко звучит!
Но девушка и так поняла, что я имела в виду. Лукаво усмехнувшись, она пояснила:
– Да нет же! Гарем принадлежит только каану. И ты отныне принадлежишь лишь ему. Ну, по крайней мере, пока он этого хочет. Так что ты не слишком дерзи, а то господин тебя мигом из гарема вышвырнет.
Вот оно как…
– Ладно, хватит пустых разговоров, успеется еще. Одевайся давай, и пойдем. Покажу тебе твой новый дом.
Новый дом? Ну, нет! Я здесь надолго не задержусь. Нужно как можно скорее придумать, как вернуться в свое время и по возможности вытащить за собой Хана.
Но сначала… Сначала я должна плотно поесть. Великие дела не вершатся на пустой желудок!
ГЛАВА 3
Спустя три месяца
– Давай еще раз!
– Гахай Саехан! – в сотый раз повторила я одно и то же словосочетание, – Ну что не так?! Мы уже битый час на одном месте топчемся!
Настасья стукнула меня по лбу костяным гребнем, которым до этого прочесывала свои густые русые локоны.
– Ай!
Я с шипением потерла место ушиба, подумав о том, что если мне прилетит еще пару раз, то на лбу точно выскочит шишка.
– Гайхам сайхан! – вновь повторила моя дотошная учительница, склонная к телесным наказаниям, – Произносишь не так! Ты что, сама-то не слышишь?
– Нет! Не слышу! – огрызнулась я, – Для чего вообще так тщательно заучивать каждый звук? Никто не умрет, если я неправильно скажу слово “ красивый ”!
Как выяснилось, языки мне прямо-таки скажем не давались. Настасья уже почти три месяца каждый божий день часами просиживала в моей юрте, пытаясь обучить местной речи. И если с памятью у меня все было довольно не плохо и значение слов я схватывала на лету, то произношение буквально ломало мой язык.
– Конечно никто не умрет. Никто кроме тебя, дура! Скажешь каану вместо гайхам сайхан – гахай сайхан, и в тот же миг лишишься своей дурной рыжей головы!
Я недоверчиво фыркнула.
– Ну и что это значит?
Настасья потянулась через небольшой круглый столик, разделяющий нас, и ухватив меня за прядь волос, дернула на себя, со словами:
– Гахай сайхан значит красивая свинья. Не думаю что такое каан примет за лесть!
Услышав, что означает мое неверное произношение, я прыснула со смеху, представив как обзову Хана красивой свиньей. Настасье же мое веселье не пришлось по душе, и поэтому она еще разок дернула меня за волосы, напоминая о том, что мы все еще на занятии.
– Ладно, ладно! Поняла я!
Подняв ладони в примирительном жесте, я слегка отклонилась назад, вытягивая кудрявую прядь из Настасьиного пусть и маленького, но жилистого и неимоверно сильного кулачка.
Проследив взглядом за тем как мои волосы шустрым ручейком утекают через ее пальцы, девушка слегка нахмурилась, и выдала:
– Поняла, значит молодец. Видать не весь ум через уши выдуло, – воткнув гребень в основание только что заплетенной косы, Настасья поднялась на ноги, и добавила – На сегодня все, устала я с тобой. Дите малое и то проще обучать!
Откинув косу за спину, девушка спешно покинула мое жилище.
Удрученно глядя ей вслед, я подперла подбородок кулаком, и погрузилась в воспоминания…
Вот уже больше двух месяцев, или как говорит Настасья – лун, я живу в улусе, и никак не могу назвать этот период лучшим в своей жизни. С самого первого дня я принадлежала гарему, но существовала на правах курицы, волей судьбы попавшей в стаю павлинов.
То есть, теоретически, я жила в хороших условиях, меня кормили также как остальных девушек, красиво одевали, но все же смотрели как на ошибку природы… Никто кроме Настасьи со мной не разговаривал, считая это ниже своего достоинства, а едва я появлялась в общей беседке, как все воротили нос, или вовсе уходили. Девушки считали, что я не достойна места в гареме, а мужчины лишь изредка косились заинтересованным взглядом, явно гадая, что могло привлечь каана в такой, как я.