И когда Надя подросла и ее формы начали округляться, их грязное внимание переключилось на нее. Почти все жители их городка ждали, что она пойдет по стопам своей матери. Яблоко от яблони. И она достаточно рано научилась уклоняться от жадных похотливых пальцев и избегать темных переулков, где подростки и даже взрослые мужчины могли поймать ее в ловушку.

Именно поэтому она уехала из Татумвилля при первой же возможности. Она переехала, чтобы ее не рассматривали только как дочь ее матери. И она хотела дать брату шанс расти в более здоровом окружении.

Она не стыдилась своего тела. И все же она видела фотографии в журналах и в Интернете, на которых Грейсон был запечатлен с женщинами, которые были ее противоположностью.

К тому же следовало помнить о его богатстве.

Он мог не знать подробностей о ее происхождении, но по ее одежде и речи он должен был понять, что между ними не просто лежит пропасть – эта пропасть огромна.

Она не доверяла богатым мужчинам. Слишком часто она видела, что ее мать не только использует таких мужчин ради получения от них денег и подарков, но и позволяет им использовать ее. Ничто из того, что они давали Марион, она не получала даром, и по опыту Надя знала, что богатые люди не дают ничего, не ожидая чего-то взамен.

Она завороженно смотрела на Грейсона, и его слова «чтобы найти вас» все еще звучали у нее в голове. Но она напомнила себе об уроках, полученных ею в этой жизни. Она пыталась противиться слабому голосу, звучавшему в ее ушах и говорившему, что какая может быть беда, если она хоть раз позволит себе расслабиться? Кому это повредит, если она возьмет что-то от жизни?

– Вы не кажетесь мне человеком, верящим в эту чепуху вроде судьбы, – наконец, сказала она.

– Верно, я не такой, – согласился он. – Я не верю в судьбу, в предначертание и в бескорыстную любовь. Я прокладываю свой собственный путь, сам выбираю, что мне делать, и следую своему выбору. И всегда существуют какие-то условия, во всем есть обратная сторона. Ничто в жизни не бывает бесплатным, – сказал он, словно читая ее мысли.

– И тем не менее…

Она замолчала.

– И тем не менее, – подхватил он, – возможно, это не вы вытащили меня из того бального зала. Но я сейчас здесь. И я не один.

Такой мужчина, как он, не должен быть один. Это… противоестественно.

– Мне кажется, что мужчины, посещающие такие приемы, о которых знает даже такая деревенщина, как я, не часто бывают одни. – Она склонила голову набок. – Если только они сами этого не хотят.

– Вы делаете слишком поспешные выводы, Надя. – В его голосе она уловила сталь. Словно он предупреждал ее, чтобы она оставила этот предмет. Но из чувства противоречия ее желание развить тему только усилилось.

– Ну что ж, не дайте мне делать поспешные выводы, Грейсон. Просветите меня. Расскажите мне что-нибудь о себе. Что-нибудь, чего никто не знает. Что-нибудь, что будет похоронено здесь, в этом коридоре. Между вами и мной.

Он несколько долгих мгновений изучающе смотрел на нее, и Надя не отвела глаз, как бы ей ни хотелось сделать это. Она ждала с замиранием сердца, надеясь, что он ответит. Даже если это будет какой-нибудь пустяк, известный каждому сплетнику. На мгновение она сможет притвориться, что это будет знать лишь она одна.

– Я ненавижу этот претенциозный фальшивый кровосмесительный аквариум, – наконец пробормотал он. – Нет, не аквариум. Цистерну с акулами. Цистерну, заполненную хищниками, которые только и ждут, когда ты дашь слабину, чтобы растерзать тебя. Знаете ли вы, как это утомительно – всегда быть начеку?

– Да, – прошептала она. Боже, ей ли это было не знать? – Но, знаете, насчет акул. Нам они кажутся безжалостными убийцами, но это не так. Они важны для экосистемы океана. В некотором смысле они его защитники. Они позволяют выживать более мелким рыбам. Так что рискну сказать, что, если бы их не существовало, не существовали бы и более слабые, более уязвимые биологические виды.