– Костя, закрой, – приказывает и после только смотрит на меня. – Идем, Настя, провожу в дом.

Не решаюсь спорить. Иду по расчищенной дорожке вслед за хозяином дома. Александр открывает дверь в крыло для прислуги, ждет, пока я войду, и провожает до самой комнаты.

Не знаю, что сказать. Просто стою у двери и смотрю на Александра. Он будто задумывается на пару секунд, а потом просто разворачивается и уходит. А я вваливаюсь в свою комнату. Закрыв дверь, выдыхаю.

– Нет, на кровати ты точно спать не будешь, – тихонько говорю щенку.

Среди моих вещей, оставшихся у Кати, есть старая кофта, которую можно было бы использовать как подстилку. А пока даже не знаю, что можно предложить. Наверное, стоит попросить у Валентины Яковлевны старое полотенце какое-нибудь. У меня даже шарфа сейчас нет.

Опускаю щенка на ковер. В комнате очень тепло и Уголек растягивается на полу. Смешно чмокает, дергает лапками, будто куда-то бежит. А я, раздевшись, сажусь на кровать и беру телефон. Нужно позвонить бабушке. Нажимаю на контакт и жду.

Гудки будут долго идти, бабуля у меня может уйти к соседке, забыв телефон. Вот уже сам оператор отбил звонок. Нажимаю повторно. Опять долго идут гудки, и, наконец, бабушка снимает трубку.

– Настенька, ты? – звучит ее голос в динамике.

– Я, бабуль, – отвечаю с улыбкой.

– Деточка, как ты? Как работа? – задает каждый раз одни и те же вопросы.

– Хорошо, ба, – говорю правду. Оглядываю еще раз вполне неплохую комнату, точно не хуже съемной. А учитывая, что на продукты тратиться не придется – так вообще, можно сказать, санаторий. Светлая, теплая, личная! И кровать не сравнить с продавленным диваном. – Правда все хорошо. У нас снег выпал. Завалило за ночь!

– Да у нас тоже, – вздыхает бабуля. – Соседа Кольку попросила, он почистил. Да только все уже тает. С крыш капает. А вечером подморозит, скользко будет. Ох, – вздыхает. – Ты ко мне не собираешься?

– Нет пока, – я тоже вздыхаю. – Ба, не в ближайшую неделю. Но как получится – сразу приеду.

– Денег тебе нужно? – спрашивает бабуля.

– Нет, – отказываюсь твердо. – Я же работаю. Мне хватает.

А сама обдумываю, что у Ясинского проживание, еда и униформа. То есть затрат у меня почти не останется. Разве что на Уголька. Надеюсь, он меня не разорит.

– Точно? – недоверчиво переспрашивает бабуля. – Настенька, деточка, ты меня не обманываешь? Кушать есть что? На еде небось экономишь.

– Ба! – смеюсь. – Хорошо кушаю!

Уж сегодня точно. Мария готовит просто обалденно!

– Ладно, коза, – говорит бабуля, а я легко могу представить, как она машет рукой. – Готовить я тебя научила. Если не ленишься, конечно.

– Бабуль, питаюсь я хорошо, – заверяю ее еще раз. – И одеваюсь тепло, – опережаю следующий вопрос, мысленно добавляя, что настолько тепло, насколько позволяют мои вещи.

– Ну хорошо, – соглашается бабушка. – Беги работай, деточка. Знаю, хозяева не любят, когда продавцы на телефонах висят.

– Бабуль, я тебя люблю, – вдруг шмыгаю носом.

– И я тебя, деточка. Звони, Настенька.

Прощаюсь с бабушкой. Не люблю ей врать, но и рассказать о случившемся – только зря волновать. Завершаю звонок и падаю спиной на кровать. Сердце отчего-то колотится как заполошное.

Прижимаю ладонь к груди. Как-то резко накатило волнение. Не понимаю, почему. Бабулю я не обманула в главном – сейчас на самом деле у меня все неплохо. Уголек во сне на кого-то порыкивает.

Переворачиваюсь на живот и свешиваюсь с кровати. Смешной такой. Мы с ним похожи. Оба сироты. У меня есть бабуля, а у него теперь есть я. Опять переворачиваюсь на спину. В тепле комнаты меня разморило, глаза сами закрылись.