Потом прилетела пуля. Мишу хотели снять бесшумно, но снайпер как видно промахнулся. Был вопль боли, всполошивший людей в блиндаже, были крики, погоня, взрывы гранат, длинные и короткие очереди из автоматов. Кто-то тащил Мишу по лесу, грубо подбрасывая на спине, когда он начинал терять сознание и сползать на землю. Сознание меркло, в голове гремели обрывки «Аппассионаты»18. Щелкали пули, гибкие ветки больно хлестали по лицу. Он знал, что ему никогда больше не сыграть ни одного даже самого простенького этюда. Снайперской пулей ему раздробило левый локтевой сустав. Он кричал и катался по траве, пока кто-то не прикрыл его своим телом.

Двенадцать парней растворились в густой чаще леса, пять осталось лежать на земле. Боясь чужих мин, федералы недолго преследовали бегущих. Они взорвали базу, и ушли восвояси.

Что получено от матери с отцом, съедается без благодарности.

После окончания школы Митя на все лето засел за компьютер. Резался в «стрелялки» с виртуальными друзьями, про школьных товарищей не вспоминал, да и они о нем тоже. Немного скучал поначалу без Миши, потом привык. Учиться он больше не хотел. Если у других ребят школа ежедневно заканчивалась вместе со звонком, извещавшим об окончании последнего урока, у него она продолжалась до ночи. Его мать, Елена Сергеевна Смирнова, была его классной руководительницей и оставалась Еленой Сергеевной даже дома. Она мечтала о золотой медали, тем более что парень был вовсе не дурак. Высокая, стройная, красивая, любимая учениками и их родителями, она была на хорошем счету в РАЙОНО, гоняла на новенькой «Бэхе»19, исправно выплачивала за нее кредит и курила, только когда ее никто не видел. Отношения с сыном у нее не сложились. Она не считала, что слишком строга с ним. После окончания школы они почти не общались и почти не виделись, то есть, она видела его спину за компьютером, когда изредка заглядывала к нему в комнату, а Митя видел ее лишь случайно и то боковым зрением. Денег он у нее не просил. При таком жизненном раскладе ему осенью грозила армия. Каждый входит во взрослую жизнь как умеет. Елена Сергеевна считала, что служба вправит ему мозги. Она регулярно оставляла ему на трюмо в прихожей какие-то небольшие деньги на карманные расходы, но не собиралась отмазывать его от армии, тем более что у нее не было никаких накоплений, а брать новый кредит ради этого она не хотела. Единственное, что она сделала – заехала в Военкомат и договорилась со знакомым военкомом, что Митю возьмут служить во флот. В Чечне шла война и она боялась, что сына отправят воевать. Служба во флоте исключала такую возможность.

В конце августа ее, как лучшего преподавателя истории по их району, отправили на Общероссийскую Конференцию учителей-историков в Москву. Она наварила борща на неделю. Петербургскую делегацию возглавлял профессор Борис Наумович Штерн, научная величина, импозантный красивый мужчина. При первой представившейся ему возможности он подошел и сказал своим бархатным голосом:

– Елена Сергеевна, если не ошибаюсь?

Елена Сергеевна вернулась домой с влюбленными глазами. Дома было на удивление чисто и прибрано, посуда на кухне вымыта, борщ почти не съеден. Мити не было, он пришел только в двенадцатом часу ночи. На кухне его ждали чай и торт.

– Может тебе устроиться на какую-нибудь работу? – спросила сына Елена Сергеевна. – Я могу помочь.

– А я уже работаю, – ответил Митя. – В Макдоналдсе. Клевое место, только целыми днями на ногах.

Это была самая длинная фраза, которую он сказал матери за последнее время. В октябре его вызвали в Военкомат и спросили: