К концу апреля как наша лодка, так и ее экипаж демонстрировали все признаки утомления. Дизельные двигатели явно требовали капитального ремонта, горючего оставалось крайне мало. Мы даже не могли позволить себе погони за более-менее крупной целью, чтобы не лишить себя остатка горючего для возвращения на базу. Кроме того, часть экипажа страдала незаживающими язвами на коже и имела симптомы цинги из-за недостатка свежей пищи на борту лодки. Все это настоятельно требовало возвращения домой.

К началу мая, двигаясь генеральным курсом на север, мы оказались у входа в Бискайский залив. Сумев сохранить лодку и экипаж в столь далеком походе, Лёве вел себя очень осторожно на этом последнем этапе нашего маршрута. Он удваивал количество дозорных на мостике, когда мы шли в надводном положении, из-за возросших шансов воздушных атак. Мы также старались не попадаться на глаза французским рыбакам, которые, как мы подозревали, информировали о замеченных подлодках англичан.

Порой Лёве демонстрировал какое-то сверхъестественное чувство опасности, когда никаких признаков ее еще не было видно. Так, например, во второй половине дня 5 мая, когда мы спокойно двигались в надводном положении, по непонятной причине капитан-лейтенант приказал частично заполнить водой балластные цистерны. Эта предосторожность, пояснил он, может значительно уменьшить время, необходимое для экстренного погружения. Спустя буквально четыре минуты двухмоторный бомбардировщик, стартовавший с берега, спикировал на нас непонятно откуда и сбросил девять бомб. Хотя мы быстро погрузились, не получив ни одного попадания, несколько бомб легли так близко от нас, что впоследствии, снова поднявшись на поверхность, мы нашли на мостике несколько осколков этих бомб. Предосторожность командира, основанная на его предчувствии опасности, стала для нас водоразделом между жизнью и смертью. С этого происшествия мы двигались днем в основном в подводном положении, всплывая только ночью, чтобы зарядить аккумуляторы.

Вечером 5 мая мы получили радиограмму из штаба 2-й флотилии подводных лодок, в которой содержались детали нашей встречи с судами портового эскорта. До встречи с ними нам следовало ориентироваться на радиомаяк порта и свет его маяка, которые должны вывести нас к точке встречи с эскортом.

Ближе к вечеру 7 мая мы различили островок Груа у входа в гавань Лорьяна. Спустя несколько мгновений появился и наш эскорт, который должен был сопровождать нас до причала. С четырьмя вымпелами, развевающимися над мостиком и символизирующими наши четыре победы, мы гордо проделали последние мили до нашей базы.

Эскорт из гавани Лорьяна встретил нас в условленной точке как раз в тот момент, когда рассвет забрезжил над горизонтом. Утреннее солнце согревало лучами наши счастливые лица, когда мы следовали за нашим эскортом к своему хорошо защищенному причалу17. Наше нетерпение становилось совершенно невыносимым, когда мы проделывали эти несколько миль, ведущие к нашему причалу. Наши души едва не запрыгали отдельно от наших тел, когда мы увидели прием, ожидающий нас.

На пирсе нас ожидали сотни встречающих, все они громко приветствовали нас и размахивали руками. Был здесь и военно-морской оркестр, маршевые мелодии, которые они исполняли, добавляли торжественности происходящему. Мы получили команду выстроиться за ограждением, которым был обнесен док, на его верхней палубе. После трех месяцев, проведенных в море без нормальной бани или бритья, мы представляли для встречающих то еще зрелище (к счастью, мы стояли достаточно далеко от них, чтобы они могли ощущать наше «благоухание»). Мы старались стоять по стойке «смирно», но большинство из нас были не в состоянии сдерживать широкие улыбки, когда мы перехватывали завистливые взгляды на четыре победных вымпела, реющие над нашим мостиком.