– Но… Вика!

– Лиза была и моим другом. Тварь, что убила её, твари, что убили наших пацанов… Мы догоним их. И отомстим.

На глазах девушки вновь засверкали солёные капельки.

– Мне также тяжело, как и тебе, как и всем нам, всей нашей маленькой семье, лишившейся своих членов. Но мы живы. И будем жить и бороться ради тех, кого с нами больше нет. Ради тех, кому только предстоит родиться, неся в себе гены убитых отцов.

– Когда всё закончится… мы почтим их… память…

– Конечно, Маш. Конечно. Обещаю.

– Айдахо, – ничуть не смутившись женских сентиментов, Вячеслав вернул приказной тон, – запрограммируй автопилот грузовика "Агхарты" добраться до питерского штаба. Погрузим в него мёртвых и серьёзно раненных.

Катерина, до этого сидевшая тихо и не слышно, встрепенулась:

– Но у нас нет серьёзно раненных!

– Есть, сержант. Кадавр. Вы.

– Нет! Я… Я готова нести службу! Я не брошу своих людей!

– Напомню, что они больше не под Вашим руководством.

– Да какая разница! Они теперь мои товарищи! Я взяла ответственность за их жизни!

– И полностью провалили поставленную руководством задачу, подведя их. Нет смысла пререкаться – это приказ. Вы возвращаетесь в штаб.

– Нет! Виктория, прошу Вас, скажите, что я могу быть полезной!

– Да какого хрена, чуть что, вы все сразу на меня всё валите?! – вспылила Виктория. – А чего это ты уезжать не хочешь? Сама же говорила, что назначение тебе не в радость! И наша неприязнь, поверь, взаимна! Да и перед начальством тебе уже не выслужиться, меняя нам подгузники. В бою от тебя проку не будет, так зачем ты нам нужна?

Катерина умоляюще поискала помощи в глазах остальных оперативников. Никто не отвёл взгляд, но и сострадания или поддержки она не нашла.

– Но не надейся, что на этом для тебя всё кончится. Я не отпущу тебя, пока не получу ответы.

– Я просто хотела как лучше… И сейчас хочу остаться с вами. Я – солдат, верный своему делу. Как и все вы!

– Где полковник Фёдор Онегин? Почему тебя назначили верховодить вместо него?

Катерина тихонько застонала. Казалось, её израненное тело сейчас развалится на части, разошедшись по швам – так жалко она выглядела.

– Фёдор Андреевич Онегин? – Айдахо явно принялся шерудить базу данных. – Я удивлён. Я не могу найти записей о его отставке.

– И не найдёшь, – горько издала какой-то хрипящий звук Катерина. – Делу не придали огласки. Онегин обвинён в связи с "Агхартой", передаче им стратегически важной информации.

– Невозможно, – среди изумлённого шёпота лишь голос сержант Когановича выделился уверенными нотками. – Я знал Фёдора. Он бы никогда… Крайне маловероятно. Всё из-за того, что он когда-то служил у Самойлова?

– Мне почём знать? Сделали меня козлом отпущения… Я только недавно вернулась в Россию, была интендантом в военной тюрьме Влёра, сразу получила назначение в Питер. Обрадовалась ещё, дура…

– Военная тюрьма? – хохотнул Илья. – Военная? Вы с серьёзными минами так её называете? До сих пор? Тюрьму, куда, за неимением достаточного количества настоящих военных преступников, садят интернет-троллей, пририсовывающих Краснову и другим нашим генералам усики и письки, подписывая это виршами с кривыми рифмами?

– Это стратегически важный… Да пошли вы. Я, правда, хотела как лучше, но вы сразу были негативно ко мне настроены, удивляюсь, что не плевали в спину! Я не знаю Онегина, не знаю, связан он с "Агхартой" или нет, и на его место я не рвалась! Больно надо! А вы… Звери вы, а не люди…

– Лишнее доказательство, что всем класть на нас хотелось. Огро-омную такую кучищу, – Руслан поднялся, отряхнул штаны. – Нам дали самого жалкого командира, какого только можно вообразить.