До этого он мнил себя героем, но сейчас понял, что героем он не был. Герои не убегают. Герои не совершают ошибок. Они всегда уверенно действуют и без страха идут вперёд. Иначе бы о них не слагали баллады.

К несчастью, только сейчас Тропф осознал, что не всем суждено быть героями. Не все могут сражаться с драконами и побеждать. Есть те, кому это не дано. Но о таких неудачниках не сочиняют песни и не поднимают в их честь кубки на роскошных пирах. Их стыдятся и их забывают, чтобы они не позорили род. Хотя, наверное, о них стоило помнить, чтобы, такие как он, не убегали из дому.

Тропф мрачно улыбнулся этим мыслям. Ах, если бы ему кто-то рассказал о парне, который сбежал из дому, чтобы оказаться в лагере полном разбойников и бежать уже оттуда, дабы умереть в глуши…

Может быть, тогда он дважды подумал бы, прежде чем идти сражаться за короля Торальда. Впрочем, скорее всего это бы ему не помогло. И он всё равно бы отправился на войну, считая себя умнее, чем этот глупец из рассказа.

Парень всё сидел на коленях среди пышных кустов. Вокруг тишина. В небе даже звёзд не видно – всюду торчат листья и ветки, закрывая обзор. Тут самая чаща. Глушь, каких свет не видывал. Долго же Тропф сюда лез. И, кажется, нашёл его – то место, где наступит его смерть.

Вся эта тьма вокруг, словно пролезла в его душу и закрыла её тёмной пеленой. Сковала его тело отчаяньем и слабостью…

А потом это ощущение вдруг резко оставило его. Тропф вдруг понял, что просто не мог позволить себе сдаться. Надо было бороться. И бороться не за Радас или Рэдгарт. Надо было бороться за себя.

Поэтому он поднялся на ноги и снова двинулся вперёд. Сомнения начали уходить прочь. Плевать, что с ним случится возле этой стальной башни. Плевать, что подумают о нём жители этих мест и те ублюдки в лагере. Тропф вдруг преисполнился какой-то отваги и решил, что справиться со всем, что выпадет на его долю.

Будто бы дикий бир, он полез прямо через кусты, обламывая ветки. Кажется, где-то вдалеке журчала вода.

Парень прорвался сквозь чащу и выскочил на песчаный берег. Мимо него медленно несла свои воды широкая река. Широкими петлями она уходила вдаль туда, где раскинулись многочисленные поля.

Начинался рассвет. И на фоне светлеющего неба было видно торчащие лопасти мельниц и крыши домиков с печными трубами.

Тропф вдохнул полной грудью и огляделся по сторонам. А потом увидел вдалеке Стальной Донжон. Пламя Королей уже нельзя было различить – стало слишком светло. Но шпиль башни, поднимающийся к облакам, ясно просматривался впереди.

– Наконец-то, – выдохнул парень и оглянулся на лес позади. Теперь тот казался каким-то невзрачным. Будто бы обычная роща, с её кустами и молодой порослью. И даже никакого мрака в ней не было. Впрочем, раздумывать об этих переменах у него не было времени – надо было торопиться.

Тропф подкинул рюкзак на плечах и зашагал вперёд. Туда, где торчала башня.

Идти ему сразу стало легче. И даже не потому, что теперь не нужно было продираться через чащу, а потому что невидимый тяжёлый груз будто бы упал с его плеч. Парень обрёл внутреннюю уверенность и теперь отважно шёл навстречу судьбе.

Пройдя по зелёной траве, которая блестела от капель росы, он выбрался на узенькую дорогу, что тянулась вдоль полей. Кажется, она вела куда-то к башне, а значит, по ней ему и нужно было идти.

Вот Тропф и пошёл по ней. Вокруг него поднималось желтеющее море созревающей пшеницы. Ветер трепетал её колоски, которые болтались чуть выше его головы. Со стороны парня почти не было видно. И он мог спокойно шагать, никого не боясь.

Тропинка всё тянулась и тянулась меж полей. Солнце уже поднималось над землёй, а утро становилось поздним. Парень шёл вперёд до тех пор, пока не оказался на другой дороге. Эта была куда шире и тут была видна колея от колёс телег. Стальной донжон виднелся впереди, вырастая из-за высокой стены пшеницы.