– Это есть в моих записях, – ответил я. – Пытаюсь вспомнить… В общем, иллюзионисты обычно не могут видеть, когда сами становятся полностью невидимыми. Им нужно, чтобы свет попадал на радужную оболочку. Так что нужно искать их глаза. Но по-настоящему опытный иллюзионист может сделать так, что цвет его глаз будет совпадать с цветом окружающей обстановки. Но это не совсем ее слабость, скорее ограничение самих иллюзий.

Что там еще?

– Дым! – воскликнул я, и Меган бросила на меня яростный взгляд. – Это и есть ее слабое место, – прошептал я. – Она всегда избегает тех, кто курит, и держится поодаль от любого огня. Это достаточно хорошо известно, и тому есть немало подтверждений.

– Пожалуй, стоит все-таки поджечь квартиру, – сказал Коди, которого подобная перспектива, похоже, только обрадовала.

– Что? Нет.

– Проф говорил…

– Мы все еще можем добыть информацию, – сказал я. – Они поджидают меня, но послали лишь мелкого эпика. А это значит, что я им нужен, но они еще не сообразили, что сегодняшнее убийство – дело рук мстителей. Или, может, они просто не знают, какое я имею к нему отношение. Вероятно, мою комнату еще не обчистили, даже если уже там побывали.

– Отличный повод сжечь квартиру, – сказала Меган. – Извини, но если они настолько близко…

– Но для нас очень важно туда войти, – все больше беспокоясь, ответил я. – Нужно узнать, что им удалось обнаружить. Если сожжем квартиру сейчас – ослепим сами себя.

Остальные двое колебались.

– Мы можем им помешать, – сказал я. – А заодно, возможно, и убить эпика. На руках Рефракции немало крови. В прошлом месяце кто-то подрезал ее машину, и она создала иллюзию, будто дорога впереди сворачивает. Ее обидчик врезался в дом. Шестеро погибших, в том числе дети.

Эпики отличались явным, почти невероятным отсутствием морали или угрызений совести. Подобная бесчеловечность стала предметом интереса теоретиков и ученых. Убивали ли эпики потому, что Напасть по какой-то причине наделила способностями лишь самых чудовищных представителей человечества? Или они убивали потому, что суперспособности развращали человека, снимая с него любую ответственность?

Определенного ответа на данный вопрос не находилось. Меня это не особо интересовало – я не был ученым. Да, я собирал информацию, как любой спортивный болельщик собирает информацию о любимой команде. Поступки эпиков и их причины волновали меня не больше, чем бейсбольного болельщика – физика удара биты по мячу. Значение имело лишь то, что эпики не задумывались о жизни обычного человека. С их точки зрения жестокое убийство являлось приемлемым наказанием за самые мелкие прегрешения.

– Проф не разрешал нам атаковать эпика, – сказала Меган. – Это не по правилам.

– Убивать эпиков – всегда по правилам, девушка, – усмехнулся Коди. – Ты просто еще не так давно с нами, чтобы понять.

– У меня дома есть дымовая шашка, – сказал я.

– Что? – спросила Меган. – Откуда?

– Я же вырос на оружейной фабрике, – напомнил я. – В основном там делали винтовки и пистолеты, но мы работали и с другими фабриками. Иногда мне удавалось находить кое-что полезное среди брака.

– Дымовая шашка – нечто полезное? – спросил Коди.

Я нахмурился. Что он имел в виду? Конечно полезное. Кто бы отказался от дымовой шашки? Меган едва заметно улыбнулась – она поняла.

Вот только ее саму я понять никак не мог. Она носила взрывчатку под майкой и отлично стреляла, но ее беспокоили какие-то правила, когда у нее появился шанс убить эпика? И как только она заметила, что я на нее смотрю, ее лицо вновь стало столь же холодным и отстраненным, как и прежде. Чем я ее задел?