– А что тут догадываться? – Сын посмотрел на меня с невеселой улыбкой. – У плоскостопых твоя фотография, и они спрашивают всех подряд, известно ли им что-нибудь о Стальной Крысе.

Я уже давно понимал: силы тьмы подтягиваются все ближе. Но только сейчас обнаружил, что они подступили вплотную, и затылком ощутил их жгучее дыхание. В мой розовый мирок вторгалась суровая действительность. Да, на сей раз я облажался: еще вчера вечером следовало смазать пятки. Захотел напоследок разгадать одну из загадок, и вот теперь вся операция под угрозой срыва. Уже не говоря об угрозе здоровью и благополучию всего моего семейства. Я вздохнул глубоко и судорожно.

– Ладно, – изрек я с решительностью, которой, увы, не испытывал. – Я должен придумать, как нам отсюда выбраться. Предложения есть?

– Ты, часом, не та ли Стальная Крыса, за которой гоняется полиция? – спросил Пьюссанто.

Лгать не имело смысла, тем паче что фараоны связали кличку с моей фотографией.

– Имею счастье быть таковой.

– Что-то мне это прозвище кажется очень знакомым. Скажи, я не мог на него натыкаться в архивах?

– В каких еще архивах?

– Налоговых.

– Исключено. Я верен золотому правилу закоренелых капиталистов: дешево покупай, дорого продавай и старайся не платить налогов, но только в рамках закона.

– И все-таки… Стальная Крыса… Где-то я уже слышал… Ага! Однажды кто-то уничтожил огромную базу данных по налоговым поступлениям. Скажи, что ты не имеешь к этому отношения.

– Клевета! Нет доказательств. Предпочитаю смотреть на свою миссию под другим углом зрения. Я – самый правый среди неправых. Современный вариант мифического героя, благотворителя по прозвищу Роббин Гуд[3]. Да, в мою специализацию входит стачивание грани между богатыми и бедными, перераспределение благ, можно и так сказать. Я имею право добавить, что не единожды спасал Галактику. А ведь это что-нибудь да значит.

– Так ты уверен насчет налоговых файлов?

Если ГНУС вонзил в тебя челюсти, отделаться от него нелегко.

– Абсолютно! Я к ним никогда не прикасался.

Бывают случаи, когда правда вреднее лжи.

Пьюссанто задумчиво помял подбородок:

– Ладно, замнем пока эту тему. Но если дело не в налогах, почему полицейским так не терпится тебя сцапать?

– Меня обвинили в недавних ограблениях, хотя на самом деле я, как и говорил тебе, прибыл их расследовать.

– Выходит, ты в западне?

– В точку, – сказал Боливар. – И западня эта столь велика, что в нее поместился и я. Я был управляющим первым из ограбленных банков. Полиция заявила, что поработал «крот», и арестовала меня. Но кое-кто пришел на помощь, и я вновь на свободе.

Пьюссанто поразмышлял минуту-другую, потом неохотно решился:

– Если вы оба невиновны, то мой долг добропорядочного гражданина и налогового инспектора – помочь вам выскользнуть из лап блюстителей порядка. Я уже присмотрелся к полицейским силам этой планеты и пришел к выводу, что они насквозь коррумпированы. Их полностью контролируют уклоняющиеся от уплаты налогов промышленники.

Он нашел стило, и оно исчезло в могучем кулаке. Затем Пьюссанто вручил мне записку со словами:

«Пака – мой человек. Он сумеет вам помочь. Позвоните по этому телефону и представьтесь…»

И тут дверь затряслась под сокрушительными ударами. Раздались громовые голоса:

– Немедленно открывайте! Полиция!

– Кыш! Я дрыхну. – Пьюссанто окинул взглядом комнату, увидел окно. – Быстро! – прошептал он нам.

Боливар напялил на себя голову Человека-Мегалита, и мы поспешили вслед за силачом. Он распахнул окно и ухватился за два железных прута. Даже не крякнув, согнул их.

– Вылезайте, – сказал он, а затем закричал прямо в мое ухо, отчего у меня чуть не слетела голова: – Будить Пьюссанто?! Убью!