– А если мы не согласимся, тогда что?

– Отправитесь обратно в свой детский дом.

– Но мы же тогда всем расскажем!

– А кто вам поверит? Вы всего лишь дети, у которых развита фантазия.

К сожалению, это правда. Кто поверит в машину времени, если о ней будут говорить простые дети? Мы сами-то пока не верим в то, что только что услышали.

– А если мы согласимся?

– Тогда в детский дом вы не вернётесь. Вы будете учиться в одном из лучших учебных заведений страны. Для всех друзей в вашем детдоме вы поступите в суворовское училище и будете учиться там. Сейчас как раз в эти училища принимают после четвёртого класса. Ваши друзья будут вам завидовать.

– А на самом деле?

– На самом деле вы будете учиться в специальном училище ещё лучше суворовского. Таком же военном, но намного круче…

Он стал рассказывать, какие у нас будут условия жизни и учебы, какие замечательные будут учителя и воспитатели, какие компьютеры, какие поездки по всему миру во время каникул и какие могут быть путешествия в прошлые времена. В общем, много чего интересного и привлекательного. Мы даже заслушались.

– Скажите, а почему вы выбрали нас троих, а не кого-то другого? – спросил, вдруг, Павлик.

– Скажу прямо: мы искали ребят по всем детским домам и интернатам страны. Именно таких, как вы – десятилетних мальчиков и девочек. Дело в том, что пока такие путешествия доступны только мальчикам и девочкам и, к сожалению, недоступны взрослым. Нам нужны такие ребята, у которых, как у вас, нет близких родственников. Это цинично звучит, но вы будете допущены к очень большим тайнам и о ваших путешествиях не должны знать лишние люди, а родителям всегда можно проболтаться или похвастаться. Кроме этого все кандидаты должны быть смышлеными, ведь предстоит многому научиться. Мы проверили ваши знания, а здоровье ваше проверят в этом госпитале.

– Так те контрольные в школе…

– Да, их организовали мы, чтобы проверить ваши знания. Вы нам подходите.

– Только мы трое?

– Не только. Всего вас будет тридцать человек мальчиков и девочек, кого мы выбрали из всех детей в нашей стране. Если вы не откажетесь, то скоро с ними познакомитесь.

Мы всё это слушали, переглядываясь, и думали… А, с другой стороны, о чём думать-то? Возвращаться в старый детдом и ждать, что кто-нибудь, когда-нибудь заберет нас к себе в семью? Так нас обнадёживали постоянно. Но забирали всегда только малышей дошколят, а нас… по нам лишь скользили взглядами без особого интереса. А тут нам предлагают что-то новое и фантастическое, совсем не обещая никаких передач в семью или усыновления. Что мы теряем? Да, в общем-то, ничего. Так почему бы не попробовать? По крайней мере, так думал я.

– Я согласен, – первым сказал я, когда Алексей Степанович замолчал и выжидательно посмотрел на нас.

– Я тоже согласен, – чуть помолчав, сказал Павлик. – А ты, Ира?

– Я хоть и не мальчик и мне немножко страшно, но я с вами, ребята.

Следующую неделю мы провели в госпитале. Нас по-прежнему не выпускали за пределы коридора. В этом крыле оказались все нужные медицинские кабинеты. Мы никуда не ходили, врачи и медсестры сами приходили на наш этаж, осматривали, брали разные анализы, подключали какие-то приборы и гоняли нас на разных тренажёрах. За это время мы трое так привыкли друг к другу, что уже почти считали себя не просто друзьями, но братьями и сестрой. Уже даже совсем не стеснялись друг друга, ведь никакой другой одежды, кроме рубах, что были на нас, нам не дали, а на разных осмотрах приходилось и их снимать, так что тут уже не до стеснения. Алексей Степанович приходил каждый день и разговаривал с нами. Он рассказывал о том месте, где нам предстояло жить и учиться и, по его словам, там должно быть здорово!