– Что вы хотите этим сказать? – спросил Наполеон.

– Давайте присядем.

Они сели за столик, за которым до этого сидел Бонапарт, и человек в черном представился:

– Меня зовут Франкус де Меди, я предсказатель, хиромант и астролог.

– И что из того? – немного раздраженно спросил Наполеон.

– Несмотря на этот страшный дождь, вы должны отправиться во Дворец Тюильри, даже если промокнете до нитки, ведь вы солдат…

– Я капитан артиллерии, – не без гордости уточнил Бонапарт.

– Тем более. Сегодня во Дворце вы сделаете первый шаг, который прославит вас в веках. Я очень долго искал вас и наконец-то нашел. Я хочу стать вашим астрологом, медиумом и вести по тонкому лезвию жизни к триумфу.

– Почему я должен верить вам? – спросил Наполеон.

– Потому, что меня зовут Франкус де Меди. Отправляйтесь во Дворец! В начале зимы вы вернетесь в Париж триумфатором, я разыщу вас, и буду вести по жизни, пока вы не станете тем, кем должны. А сейчас прощайте, – де Меди резко встал из-за стола и очень быстро покинул харчевню. Наполеон побежал за ним, но, когда оказался на улице, де Меди там уже не было.

Вечером Конвент отправил Наполеона в Тулон в качестве нового Начальника осадной артиллерии. В начале декабря тысяча семьсот девяностого года непокорный Тулон пал. И двадцатичетырехлетний Наполеон Бонапарт вернулся в Париж как триумфатор – в звании бригадного генерала.

-10-

Июнь тысяча восьмисотого года. Небольшая плоскодонная барка стояла в маленьком фиорде неподалеку от Выборга. Она была загружена местным гранитом, предназначенным для облицовки Церковного и Воскресенского каналов, которые были прорыты вокруг резиденции нового русского Императора Павла Первого – Михайловского замка. Выбирал гранит и в черновую обрабатывал со своими артельщиками каменотес Самсон Суханов, прославившийся в будущем колоннами Исаакиевского собора. Под его руководством они были обтесаны до идеального зеркального блеска. Но до собора было еще далеко, и молодой Суханов уже несколько раз подходил к кормчему барки Тимофею с просьбой поскорее отплыть в сторону Санкт-Петербурга. Самсон торопился, он должен был как можно быстрее закончить свою работу по облицовке стенок каналов, но кормчий медлил.

– Мил человек, – сказал кормчий, когда Суханов в очередной раз подошел к нему, – моя барка не фрегат, парусов у нее всего лишь два, да и те прямые. Сейчас ветер малой силы, ну поплывем, а друг штиль, встанем посреди залива, а если шторм, мое суденышко его не выдержит, в щепки развалится. И сами сгинем, и груз твой не доставим. Так что не торопи меня, будет нужный ветер, сразу поплывем. Я по этому морю уже двенадцать годков хожу. Ступай, не мешай мне лоцию штудировать.

Расстроенный Суханов по деревянным сходням сошел на берег, лег на прибрежный песок, посмотрел на небо и подумал: «Три дня уже ждем у моря погоды, чую, Государь недоволен будет, ой, как недоволен».

Наступил вечер. Кормчий Тимофей долго смотрел на залив и вдруг почувствовал, что с Запада подул ветер, которого он ждал уже несколько дней.

– Отходим, – громко крикнул кормчий, – все на барку, быстро!

Каменотес Суханов, три корабельщика и пацаненок Филька (племянник кормчего) моментально поднялись на борт, и барка наконец-то отплыла.

Барка уже два часа шла в сторону Петербурга, кормчий Тимофей поймал правильный ветер, и она, как трехмачтовый фрегат, летела по глади Финского залива.

Пацаненок Филька (это было его первое плаванье) устроился на носу и, как завороженный, смотрел вперед. Неожиданно с левой стороны в трехстах метрах по курсу появился светящийся круг, на мгновенье он завис над волнами, из него выпал человек и сразу погрузился в воду, круг исчез, и через несколько секунд над водной гладью залива появилась голова человека.