– Эдриан…, я….

Она так и не смогла продолжить мысль. Похоже на то, что моя речь стала для неё откровением. А как ты хотела, детка? Хватит, нагулялась уже. Я ждал тебя достаточно долго и давал слишком много свободы, чтобы спускать на тормозах все твои детские выходки. Хочешь ты того или нет, согласна ты или нет, но отныне ты будешь жить по моим правилам и выгуливать свою свободу исключительно в моих границах. Но тебе об этом знать совсем не обязательно, моя сладкая наивная девочка.

– Как насчёт ужина? Он должно быть успел остыть, но думаю, что микроволновка найдётся в нашей кухне.

– Я не сильно голодная, больше в сон клонит.

– Поесть всё равно надо, Лили. Я принесу закуски сюда, не вставай.

Ржу сам с себя. Ни одна девица за всю мою жизнь, не вызывала во мне желания поухаживать за ней, как за Лили. Моя серо-голубоглазая малышка даже не понимает, что вьёт из меня верёвки. Но чёрт меня дери, я рад этому больше всего на свете.

Особенно принимая во внимание тот факт, что она делает крошечные, но успехи. Как она только нашла в себе силы не драпануть от меня куда подальше, когда услышала фамилии её клятых врагов. Знаю, милая, что тебе тяжело и горжусь тобой ещё больше. С каждым днём ты становишься всё смелее рядом со мной, а я приложу все усилия, чтобы рано или поздно этот жуткий страх покинул твою очаровательную головку. Но до той поры большего тебе знать не следует.

Увлечённый собственными рассуждениями я не забывал накидать на поднос разных закусок, разогрел в микроволновке мясо с овощами и заварил горячий чай с ромашкой.

Да, бл*дь! Чай, чтоб его, с ромашкой…! Теперь я делаю и такое – завариваю успокаивающий лечебный чай, чтобы моя малышка не хандрила. Хвала Иисусу, Саймон и остальные не видят меня сейчас. Иначе мне и вовек не отмыться от насмешек парней.

Хотя я готов до конца своих дней терпеть издёвки и насмешки, лишь бы сладкая девочка счастливо мне улыбалась, всякий раз, когда смотрела на меня.

Заношу поднос в спальню, он приспособлен, как раз для подобных случаев. Лили раздвинула у подноса ножки и села повыше в кровати, подложив под спину подушки, а я поставил мини-стол со снедью к ней поближе.

– Съешь сколько можешь, но чай выпей до дна. Он горячий. А тебе нужно как можно больше тепла.

После того как она закончила с ужином, я отнёс остатки обратно на кухню, там же по-быстрому перекусил сам, довольствуясь холодными закусками, вернулся в спальню и лёг под одеяло к малышке. Лили уже сладко спала и ёжилась, в то время как тело полыхало жаром. Боюсь, что утром придётся вызвать врача. Прильнул к девчонке посильнее, прижимаясь всей поверхностью кожи, чтобы согревать своим теплом глупого трусливого воробышка.

Лилиан.

На утро я едва разлепила глаза. Нос заложен, горло саднит. Определённо, вчерашние «лунные ванны» не пошли мне на пользу.

– Проснулась? – родной чарующий тембр раздался над ухом, чтобы в следующую минуту на лоб опустилась прохладная кисть.

– Как хорошо, – прокаркала.

– Я вижу, как тебе хорошо. Ты верно напрашиваешься на воспитательную порку, девочка.

Голос Эдриана лишён дружелюбия с утра пораньше.

– Требую снисхождения, у меня смягчающие обстоятельства.

– Знаю я все твои смягчающие обстоятельства. Сначала делаешь, потом думаешь. За такие проступки непослушных детей наказывают ремнём.

– Но я вышла из детского возраста, – протестую жалобно. Однако до моих протестов никому нет дела. Эдриан уже разговаривает по телефону с врачом.

– Через час приедет доктор и осмотрит тебя.

– Тогда я в душ.

– И про завтрак не забудь, жду тебя внизу, если ты в состоянии спуститься.